Женщина из Пятого округа

Я немного помолчал, сознавая, что решение надо принимать здесь и сейчас. Потом спросил:

—      А мне лично не придется ни с кем пересекаться?

—      Нет. Вы приходите в полночь, уходите в шесть утра. Сидите в этой комнате. Никуда не выходите. Людей, которые заходят, вы видите только на экране монитора. Они вас не видят. Все очень элегантно.

—      Хорошо, — сказал я, — по рукам.

—      Вот и славно, — улыбнулся Камаль.

Еще раз проинструктировав меня насчет кнопок, которые надо нажимать, и вручив мне связку ключей, он произнес:

—      Одна только просьба, мой друг. Вы должны приходить строго к полуночи и уходить ровно в шесть. Это жесткое условие. Форс-мажорным обстоятельством можно считать только появление полиции.

—      Да-да, я все понял. Уйду раньше — превращусь в тыкву, так?

—      Что-то вроде того, — снова улыбнулся Камаль. — D'accord?[63]

—      D'ac.[64]

—      Так вам все понятно?

—      Да, — солгал я. — Все предельно ясно.

8

В ту, первую, ночь ничего не произошло. Я включил лэптоп. Немного походил, не выпуская из поля зрения монитор. Потом сел, настраиваясь на работу. Передо мной стояла задача написать свои пятьсот слов. Это было нелегко, особенно в такой обстановке. Вскоре я замерз, хотя радиатор был включен на полную мощность. Холод и два выпитых литра «Эвиан» заставили меня несколько раз сбегать в туалет помочиться (ладно еще, что меня не тянуло очистить кишечник — проделать это стоя я бы не сумел). В третьем часу я почитал Сименона — печальную мрачноватую сказку о французском актере, который мечется в ночном мире Нью-Йорка пятидесятых, пытая пережить развод с женой. Часа в четыре утра меня сморил сон. Проснулся я очень скоро, ужасаясь, что мог пропустить что-то важное. Но на экране ничего не изменилось — та же дверь, та же лампочка над ней; картинка была по-прежнему нечеткой, как фотография из далекого прошлого.

Я еще почитал…

Еще походил…

Набросал список покупок (краска, обогреватель, лампа).

Время, казалось, не двигалось…

Ровно в шесть я открыл дверь, погасил свет в комнате, закрыл дверь с другой стороны и запер ее на замок.

Спустившись вниз, я постоял несколько секунд, пытаясь расслышать звуки за массивной стальной дверью в конце бетонного коридора. Ничего…

Тогда я открыл входную дверь. На улице было еще темно, воздух, пропитанный ночной сыростью, лишь усилил озноб, и без того уже доставший меня за те шесть часов, что я просидел в этом склепе.

Запирая дверь, я озирался по сторонам на случай, если вдруг кто-то дожидается меня, чтобы проломить голову. Но в подворотне не было ни души.

Я управился с замками и быстрым шагом выбрался на улицу. Ни копов, ни злодеев в куртках и масках, желающих перекинуться со мной парой слов. Улица дю Фобур-Пуассоньер была пустынна. Свернув налево, я двинулся домой. По дороге пришлось сделать небольшой крюк в сторону, к маленькой boulangerie на улице Монтолон, но меня это не озаботило. Я проголодался. В булочной я купил парочку pains аи chocolat[65] и багет. Один круассан я съел на ходу.

Придя в свою chambre, я принял обжигающе горячий душ в надежде согреться. Потом переоделся в футболку и пижамные брюки, приготовил себе чашку горячего шоколада. Вкус показался мне роскошным, как и второй pain аи chocolat.

Позавтракав, я опустил жалюзи. Поставил будильник на два часа дня. И уснул, едва коснувшись подушки.

Проспал я до самого звонка будильника. Непривычно было просыпаться после полудня и тем более сознавать, что снова лечь в постель не светит до шести часов следующего утра. Но меня ждали неотложные дела — так-что пришлось встать и уже через десять минут выйти из дому. К моему огромному облегчению — все-таки сидевший во мне параноик сомневался, что мне вообще заплатят, в интернет-кафе лежал конверт. Как и договаривались, в нем было шестьдесят пять евро.

—      А где Камаль? — спросил я у парня за прилавком — тихого угрюмого бородача лет под тридцать с отметиной на лбу, выдающей в нем истового мусульманина, по нескольку раз на дню падающего ниц в направлении Мекки.

—      Понятия не имею, — ответил он.

—      Пожалуйста, передайте ему, что я забрал конверт. И мою благодарность…

Магазин, торгующий красками, находился на улицы дю Фобур-Пуассоньер. Там я купил две большие банки светлой эмульсии, ведро, комплект валиков, банку белого лака, кисть и большую бутыль растворителя. Лучше бы сразу доставить все это добро в «мой офис», но приходилось подчиняться правилу «до полуночи не приходить». Поэтому я за два раза перенес покупки домой, после чего отправился к уже знакомому камерунцу, у которого когда-то приобрел постельное белье и домашнюю утварь. Как и следовало ожидать, на складе у парня был припасен электрический обогреватель — специально для меня и всего за тридцать евро.