Женщина из Пятого округа

—      Ваш диагноз совершенно очевиден: полный упадок сил. Организм не в силах вынести столько… tristesse.[10] Совершенно естественно, что он реагирует на такой traumatisme либо сопротивляясь,  либо сдаваясь под натиском вирусной атаки. Грипп, который вы подцепили, проявляется в более острой форме, чем обычно, потому что ваш организм ослаблен.

—      И чем же лечиться?

—      Я умею лечить лишь физиологические нарушения, грипп — один из тех вирусов, которые живут своей жизнью и диктуют свои правила. Я выписал вам некоторые  comprimes,[11] чтобы снять температуру, боль, обезвоживание, тошноту и бессонницу. Но вирус не покинет организм, пока, скажем так, не устанет от вас, не захочет поменять место жительства.

—      И как долго это может продлиться?

—      Четыре, пять дней… как минимум.

Я закрыл глаза. Я не мог позволить себе остаться еще на четыре-пять дней в этом отеле.

—      Но, даже когда он уйдет, вы еще несколько дней будете испытывать сильную слабость. Я бы сказал, что вы будете прикованы к постели не меньше недели.

Он поднялся.

—      Я вернусь через три дня, проверю, как идет выздоровление, если к тому времени оно начнется.

Да  разве возможно полностью излечиться от тех травм, что наносит жизнь?

—      И последнее. Личный вопрос, если позволите. Что привело вас в Париж, одного, сразу после Рождества?

—      Я сбежал.

Он задумался, потом произнес:

—      Чтобы сбежать, нужно набраться смелости.

—      Нет, тут вы ошибаетесь, — ответил я. — Никакой смелости для этого не нужно.

3

Минут через пять после ухода доктора ко мне зашел портье. В руке он держал листок. С важным видом он вручил его мне, как если бы это было судебное предписание.

—      La facture du medecin. Счет от врача.

—      Я оплачу позже.

—      Он хочет, чтобы вы оплатили сейчас же.

—      Он вернется через три дня. Неужели нельзя подождать?

—      Ему следовало заплатить еще вчера вечером. Но вы были так больны, что мсье разрешил отложить до сегодняшнего дня.

Я заглянул в счет. Он был выписан на бланке отеля. И сумма указана совершенно фантастическая: двести шестьдесят четыре евро.

—      Да вы шутите, — сказал я.

Его лицо оставалось бесстрастным.

—      Это плата за услуги и за лекарства.

—      Плата за услуги врача? Счет выставлен на вашем бланке!

—      Все медицинские счета выставляет отель.

—      И врач берет по сто евро за каждый вызов?

—      Цена включает наши административные расходы.

—      Которые составляют…

Он посмотрел мне в лицо.

—      Пятьдесят евро за визит.

—      Но это грабеж!

—      Во всех отелях существуют административные расходы.

—      Но не в сто процентов от цены.

—      Такова наша политика.

—      И вы еще вдобавок просите с меня стопроцентную наценку на лекарства?

—      Tout а fait.[12] Мне пришлось послать Аднана в аптеку за лекарствами. Это заняло час. Естественно, поскольку он потратил этот час, занимаясь внеслужебными делами, ему положена компенсация…

—      Внеслужебными делами? Но я  гость вашего отеля. И не пытайтесь убедить меня в том, что вы платите ночному портье по тридцать два евро в час.

Он попытался скрыть лукавую улыбку. Ему это не удалось.

—      Заработки наших служащих не подлежат разглашению…

Я скомкал счет и швырнул его на пол.

—      Как хотите, но платить я не буду.

—      Тогда вы можете сейчас же покинуть отель.

—      Вы не вправе заставить меня съехать.

—      Аи contraire,[13] я могу выпроводить вас на улицу в пять минут. По моему приказу наши сотрудники — notre hотте a tout faire[14] и шеф-повар — сделают это в два счета.

—      Я вызову полицию.

—      Вы рассчитываете взять меня на испуг? — спросил он. — Поверьте, полиция примет сторону отеля, стоит мне сказать, что мы выгоняем вас по причине сексуальных домогательств нашего шеф-повара. И шеф это подтвердит — потому что он неграмотный и к тому же мусульманин строгих правил. Пару месяцев назад я застукал его dans une situation embarrassante[15] с нашим notre homme a tout faire. Так что теперь, опасаясь разоблачения, он скажет все, что мне нужно.

—      Вы не посмеете…

—      Еще как посмею. И полиция арестует вас не только за аморальное поведение, но еще и проверит вашу биографию, выяснит, почему вы покинули свою страну в такой спешке.

—      Вы ничего обо мне не знаете, — произнес я, заметно нервничая.

—      Возможно… но мне совершенно очевидно, что вы приехали в Париж вовсе не на каникулы… Вы просто сбежали от чего-то. Доктор сообщил мне, что вы ему в этом признались.

—      Я не сделал ничего противозаконного!

—      Это вам так кажется.

—      Вы негодяй, — сказал я.

—      Ну, это как посмотреть, — парировал он.

Я закрыл глаза. У него на руках были все козыри — и с этим я ничего не мог поделать.

—      Дайте мне мою сумку, — попросил я.

Он послушно выполнил мою просьбу. Я достал из сумки пачку дорожных чеков.