Женщина из Пятого округа

Бессонная ночь — а было уже девять — все-таки дала о себе знать, и на несколько часов я провалился в сон. Очнулся я от ударов в дверь. Открыв ее, я увидел, как санитары пытаются развернуть носилки, на которых лежал уже упакованный в мешок труп Омара. Они обернулись, когда я возник на пороге своей комнаты. Потом с кряхтением потащили тяжелый груз по узкой винтовой лестнице.

Часы показывали 12:48 пополудни. Я принял душ, побрился и оделся, выбрав для допроса в полиции консервативный стиль. На лестничной площадке криминалисты еще копошились в туалете и комнате Омара, по крупицам, собирая улики. Внизу по-прежнему стоял полицейский пост.

—      Здание покидать нельзя, — строго сказал коп в форме.

—      Но инспектор Кутар просил меня явиться в commissariat de police к двум часам.

—      Ваше имя? — спросил он. Я назвал себя. Коп вытащил рацию и заговорил. В его скороговорке я уловил; «Мсье Гарри Рикс». В эфире возникла пауза, но вскоре в нее вклинился  чей-то голос. Коп приложил трубку к уху и произнес:

—      D’accord,[139] — потом повернулся ко мне: — Да, вас ожидают ровно в два. Не опаздывайте, monsieur.

Я кивнул и поспешил в интернет-кафе. Как только вошел, Борода закрыл за мной дверь и щелкнул замком.

—      Что ты рассказал полиции? — спросил он.

—      Вижу, новости распространяются быстро.

—      Что ты рассказал полиции?

—      Ничего.

—      Ничего?

—      Я сказал, что Омар был моим соседом, но я совсем не знал его и понятия не имею, кто мог его убить, вот и все.

—      Они спрашивали о твоей работе?

—      Пока нет.

—      Пока нет?

—      Сейчас я должен явиться в commissariat de police и сделать заявление.

—      Ты не должен ничего говорить о своей работе.

—      Поверь мне, я ничего не скажу.

—      Ты не должен ничего рассказывать о том, что видел прошлой ночью.

—      Я тебе уже говорил я ничего не видел.

—      Если они спросят, чем ты занимаешься…

—      Буду говорить, что я писатель. Вот так. Теперь доволен?

—      Если ты расскажешь что-нибудь еще, мы это узнаем. И тогда…

—      Не надо мне угрожать. Я и сам не хочу светить, что работаю нелегально. Так что не волнуйся. Я не подведу.

—      Я тебе не доверяю.

—      У тебя нет выбора. Точно так же, как у меня нет выбора. Мне остается только доверять тебе… хотя я тоже тебе не верю. А теперь я могу получить свои деньги?

Он полез в карман и вручил мне конверт.

—      Будешь молчать — все останется как есть.

—      Звучит заманчиво.

—      Омар был свинья. Он заслужил смерти.

Меня так и подмывало сказать: никто — даже омерзительный Омар — не заслуживает такого мрачного финала. Но я сдержался и промолчал.

—      До завтра, — сказал я.

—      Да, — буркнул Борода, — до завтра.

Комиссариат полиции Десятого округа находился на улице дю Луи Блан. Заурядное приземистое здание в три этажа, ничем не выделяющееся среди таких же безликих построек по обе стороны улицы. На входе дежурил офицер. Я сообщил, что приглашен инспектором Кутаром, и назвал себя. Офицер попросил меня присесть. Стулья были дешевые, пластиковые. Стены выкрашены в традиционный для учреждений бежевый цвет. Потолочные плиты пожелтели от сигаретного дыма. Повсюду были развешаны красочные плакаты, призывающие граждан быть бдительными при обнаружении забытых сумок в metro и не садиться за руль пьяными. В углу висел портрет Жака Ширака в рамке. Вскоре в дверь заглянул моложавый мужчина в рубашке с коротким рукавом и с выставленной на всеобщее обозрение кожаной кобурой.

—      Мсье Рикс?

Я встал.

—      Инспектор Леклерк, — представился коп.

Он провел меня вниз по лестнице. Мы оказались в просторном помещении изолятора временного содержания. На скамейке сидели двое мужчин в наручниках, прикованные к металлическому стержню. Я успел заметить, что дальнем конце длинной скамьи были свободные места, а решеткой камеры томился еще один задержанный.

—      Хлопотный день? — спросил я у инспектора.

—      Здесь всегда хлопот хватает, — ответил он.

Я проследовал за ним по коридору и вошел в тесный кабинет с двумя столами. Леклерк уселся за первый, отодвинул в сторону бумаги, закурил и объяснил, что готов принять от меня заявление. Он начал подробно расспрашивать, как я обнаружил труп Омара, и, естественно, задал вопрос (как до этого Кутар) о моих взаимоотношениях с соседом.

—      Я встречал его время от времени в коридоре нашего дома, — диктовал я инспектору. — Периодически сталкивался с ним на улице и в quartier. Кроме этого у нас не было никаких контактов.

Закончив печатать, Леклерк зачитал вслух мое заявление и спросил, согласен ли я с изложенными в нем фактами. Когда я кивком головы подтвердил, что все так, он нажал кнопку на клавиатуре, и из стоявшего рядом принтера с жужжанием поползла распечатанная бумага.

—      Пожалуйста, прочитайте, распишитесь и поставьте дату.

Когда я все это сделал, он сказал:

—      Теперь нам нужно взять у вас отпечатки пальцев.

—      Я полагал, меня вызвали только для того, чтобы сделать заявление.

—      И взять отпечатки тоже.