Женщина, которая…

– Пряности к ужину прикупить, – вдохновенно продолжала блондинка, – кофе сварить не просто, а своим, особенным способом, музыку нужную включить, духи с феромонами подобрать, стриптиз станцевать, ну и самое тонкое, слабое место найти, чтоб зацепить, ой, все не перечислить. И это только прелюдия, присказка как бы.

– Но если ты влюблена, а он нет – никакие законы обольщения не подействуют. И даже ребенок не удержит, – Лена замерла. Очень уж хотелось услышать подтверждение своей правоты. В этом случае можно по-прежнему в моменты отчаяния восклицать: «Кто-то должен за все ответить?! За навязанную любовь, идиотскую, нелепую, за которой она сама тащится, как та самая мышь, – кто-то должен ответить?!»

– Еще как действуют. На себе как бы испытала. Я-то уже давно к нему остыла, а он, как пластырь, прилип, не оторвать. Вот, смотрите, опять эскимоска от него. Достал! Да, в этом деле главное – не переборщить. Мне однажды такой жмот попался – за копейку как бы готов был удавиться, а я его с ходу да на шубу норковую! Потом, после мелкой ссоры, такое мне закатил – страшно вспомнить! Фингалов наставил, изнасиловал, шубу забрал, и все равно не успокоился. Все звонил и требовал за ресторанные счета деньги вернуть. Пришлось два месяца по съемным квартирам прятаться.

Блондинка допила свой тоник и раздражающе громко защелкала пустой банкой. А Лена, сбросив скорость, наблюдала за удаляющейся от дороги парочкой: она – рыжая Кудряшка Сью и он – степенный, ни дать ни взять английский лорд, седые виски, темные очки, небрежно повязанный шарф. Художник или режиссер. Перед тем как скрыться в тени многоэтажки, покровительственно положил руку ей на плечи. Так трогательно, словно желая оградить ее от холода и темноты или просто почувствовать ее тепло и близость.

Так засмотрелась, что чуть не уткнулась в бампер плетущейся впереди «девятки». Говорят, если часто видишь во сне кого-то из знакомых или встречаешь его двойника на каждом перекрестке, – значит, этот человек думает о тебе, возможно, скучает, и возможно, вы встретитесь. Враки! Устала она играть с провидением в игру под названием «догони желанный мираж». Думает, вспоминает? Вряд ли! Для того чтобы в зрелом возрасте страдать из-за глупой юношеской любви, нужно много лет бороться со своим не смирившимся самолюбием, раненным этой самой глупой любовью, и одной воспитывать плод этой любви – сына.

Встретиться? Да, если бы каких-нибудь лет семь-десять назад. Но не сейчас. Сейчас она всего лишь стареющая затворница, живущая одним днем, женщина, которая бомбит ночами. Но мир тесен, и внутреннее чутье подсказывало ей, что вероятность встречи, даже в таком городе, как Питер, намного выше, чем можно предположить. Лена горько усмехнулась, представив, как удивится Костров, увидев ее в роли таксистки. «Неужели это ты, моя Елена Прекрасная?» Нет, скорее всего сделает вид, что не узнал, как однажды не узнал ее голос по телефону.

– Все же вы рисковая женщина. Бомбить, да еще ночами? Я бы так не смогла. Хотя кто знает, зарекаться нельзя ни от тюрьмы, ни от сумы, если припрет – как бы за что угодно возьмешься… Ой, тьфу-тьфу, не дай бог.

Лена помрачнела. Вот как, оказывается, она смотрится со стороны: вовсе не предметом для зависти всех подневольных, зависимых от мужчин особ, даже тех, которых оскорбляют, колотят и насилуют, а отчаявшейся одиночкой, выехавшей на трассу от полной безысходности.

– Правильно вы сказали: нельзя загадывать, что будет завтра и какой стороной повернется к тебе судьба. Когда-то и я не предполагала, что придется таксовать, занималась бизнесом, меняла иномарки, отдыхала за границей. («Вот тебе, получай!»)

– И куда все делось?

– Не потянула. Они, видите ли, взяли моду каждый год аренду поднимать и реконструкции устраивать. Пришлось свернуться. Даже справку для биржи труда не дали. А пару лет назад решила все с нуля начать. Пришла в администрацию просить помещение. Подивилась, что в приемные часы коридоры пустые, тишина и нет никого. Просидела перед запертым кабинетом почти час и ушла. Ну да я ни о чем не жалею, бомбить – не худший вариант, между прочим.

У Лены от волнения задергался глаз. И чего ей пришло в голову распинаться перед изнеженными дамочками? Не понять им друг друга, слишком они разные.

Она уже выехала из-под железнодорожного моста в конце Бухарестской, и держала путь вдоль Волковки. Волковский проспект – безлюдная и мрачная перемычка между Купчино и центром – послушно вьется вдоль узкого русла грязной речушки с неухоженными берегами. Говорят, раньше на месте проспекта была деревня Волково и большой пустырь, а в речке водились раки. Сейчас редкие двух-трехэтажные дома смотрятся нежилыми. Кладбищенский берег, крутой, густо заросший кустарником и раскидистыми деревьями, не желая раскрывать своей тайны, загадочно прячет кресты и ограды от постороннего глаза. Тихо, не слышно городского гула, и почему-то, оказавшись здесь волей случая, хочешь нажать на газ и мчаться без оглядки, чтобы как можно скорее вырваться из этого странного, неуютного места, всегда скрытого полумраком безвременья.