Женщина, которая…

– Молодой человек, давайте я вам включу «шансон».

– Не надо.

Вот и непредсказуемый Новочеркасский. Никогда не знаешь, какая яма тебя здесь ждет на сей раз, какой бугор или выбоина образовались под растаявшим снегом за прошедшие сутки. А перед виадуком, помнится, люк был открыт. Ага, вот он, ехидно скалится, зияя черной пропастью-пастью, пытаясь подловить зазевавшегося водилу.

– Почему вы так экстремально тормозите? У вас и так, типо того, задние колодки скрипят!

– Разве скрипят?

– Ну скребут.

– Не слышу.

– Не слышите, потому что, это самое, вся машина брякает.

– Да, есть малость. Брякает понемногу.

Лена улыбнулась. Нет, он точно пыльным мешком стукнутый!

– Молодой человек, расслабьтесь. Думайте о чем-нибудь приятном. О своей девушке, например.

Бесцветный еще сильнее напрягся, бледные скулы пошли бордовыми пятнами. Сейчас очередную гадость сморозит! Стоит пойти на опережение:

– Отличная у меня машина! Самая лучшая! Когда я ее купила, она была детдомовская и характер у нее был не сахар. А сейчас мы с ней не разлей вода! Ладим! – Лена ласково погладила руль.

– Как это – детдомовская? Типо того, что ли? Что за бред, это самое, вы гоните?

– Ну, прежде чем я ее приобрела, она принадлежала фирме, а значит – никому, бесхозная была, не следили за ней, не ухаживали.

– Глупости вы говорите. Железо – оно и есть железо. Нечего выдумывать. Вот, типо того, стойки у вас стучат – стопудово, и рулевое менять пора, вас же, это самое, все время вправо ведет!

Вдали мелькнул зеленый неоновый свет заправки «Петроль», Лена воспрянула духом, подобрела, захотелось быть вежливой рядом с напряженно замершим пассажиром.

– Вы позволите мне заехать на заправку? Я быстро!

– Какая заправка? Мы же почти приехали! Типа того, отвезите меня до места и езжайте куда хотите!

Была не была! Теперь главное – почаще нейтралку включать и не слушать пыльного, то есть бледного. Он решил довести ее до белого каления, чтобы с затаенной злобой смотреть и наслаждаться, как она закипает вместо исправного двигателя? Нет, такую радость она ему не доставит!

– Хорошо, как скажете.

«Ой, мамочка! Нет, теперь точно не доеду. Канистра-то есть у меня? Есть в багажнике, только пластиковая, а в пластиковые бензин заливать не разрешают, вроде как по технике безопасности, но водителей не обмануть, они-то знают, что в пластиковой таре малейший недолив на виду, потому их запрещают предприимчивые заправщики»

Наконец перед перекрестком с Подвойского Лена услышала долгожданное:

– Типо того, здесь, на остановке тормозните.

«Уфф! Неужели приехали?!»

– Всего доброго, молодой человек!

– Это самое, дайте на минуту мобилу, позвоню, что, типо того, я приехал.

– Счастливо! Мобильник свой я не даю никому!

– И все равно вашу машину вправо ведет. Развал-схождение делать нужно и балансировку, а двигатель у вас, это самое, не сегодня-завтра издохнет, двигателем займитесь!

– Обязательно займусь!

Одарила его самой чистой, самой искренней из своей коллекции позитивных улыбок, в ответ раздался злобный хлопок дверью.

Шадушка рыкнула, чихнула, дернулась и, выпустив облако черного выхлопного газа в сторону удаляющегося, теперь уже бывшего пассажира, помчалась на ближайшую «Несте».

На «Несте» правила заправки не меняются: сначала заливаешь бензин, по желанию на любую сумму, а потом идешь к кассе и платишь. Лена хотела уложиться в двести рублей, но цифры прощелкали чуть вперед, получилось на двести двадцать пять. Впрочем, какая разница?

Протянула молодому мужчине-кассиру, похожему на услужливого официанта, только без галстука-бабочки, пятисотку. Он взял ее в руки, аккуратно расправил, взглянул на нее пристально, подняв над головой, и вернул, торжественно заявив:

– Что вы мне даете?

– Как что?! Деньги!

Похоже, парень решил пошутить.

– Какие же это деньги! Бумажка фальшивая, даже на ощупь чувствуется!

– Не может быть! Я эту бумажку только что от клиента получила! То есть я хотела сказать…

Кажется, она начала заикаться. Кассир, продолжая вертеть купюру в руках, ткнул в нее тонким пальцем.

– Видите, написано: не подлежит товарообмену. Кинули вас, развели, выбросьте эту бумагу. С вас двести двадцать пять рублей восемьдесят копеек.

И разорвав фальшивую купюру надвое, отдал ее побледневшей Лене.