Женщина-лиса

— Ты думала, это все? Что ты уже стала женщиной? — Он поддразнивал меня, но я плакала. — Ты голая, ты не владеешь искусствами. Ты не можешь разговаривать с ним, не можешь подбирать платья, не можешь делать ничего цивилизованного. У него есть умная, добрая и красивая жена. А ты пока всего лишь лиса. Нет, ты уже видела свое отражение. Это та женщина, которой ты можешь стать. Но это только начало магии…

Мы начали.

34. Дневник Шикуджо

Мой дневник как паутина, которая лишь блестит на солнце, или мерцающая нить паутины, которая тянется от моей двери и исчезает под потолком.

Я пишу о вещах, которые меня интересуют, которые, наверное, могут заинтересовать моих друзей, живущих в столице. Я составляю списки, пишу, в какие монастыри езжу, описываю запах декоративных трав, растущих у меня во дворике, или вкус холодной зеленой лапши и уксуса, которые приносят мне мои женщины. Но все это лишь иллюзия. А мой дневник — это иллюзия иллюзии. Это как рисунок паутины, даже не сама паутина. Но даже на паука можно наступить. Мои же мысли настолько абстрактные и неопределенные, что их нельзя считать реальными, потому что они — образ иллюзии.

Паучиха соткала паутину в комнате моего мужа. Ему все равно, а мне нет. Я не хочу наблюдать за его распадом. Он разрушается, как старая хижина бедняка. Но еще больше мне не хотелось бы, чтобы мой сын наблюдал за разрушением своего отца. Мои мысли — это реальность, которую я могу контролировать.

35. Дневник Кая-но Йошифуджи

Я пишу. Или по крайней мере пытаюсь это делать. Наконец-то вчера ночью я увидел лису. Я ходил по веранде и вдруг почувствовал на себе ее взгляд. Она? Я не знаю, какого она пола — я видел ее на расстоянии. Я предпочитаю думать, что это была она, потому что это как-то больше соответствует образу лисы, или просто мне приятнее так думать.

Я не могу забыть ее, поэтому я сегодня написал стихотворение. Я взял маленькую бумажку с оранжевыми прожилками, такими тонкими, что их почти не видно.

Пока я смотрел на луну,
Луна смотрела на лису,
А лиса смотрела на меня.

— А как заканчивается твое стихотворение? — Шикуджо стояла сзади. Я удивился: она днем пришла в мои комнаты. Онага и остальные неизбежные женщины стояли чуть поодаль. Наверное, она сказала им, чтобы они не мешали нам разговаривать. — Здесь не хватает двух строк, чтобы получилась вака.

Я поднял голову и улыбнулся.

— Не знаю. Я пока жду, что они ко мне придут.

— Стихотворение и твоя жизнь. — Она тихо вздохнула и села рядом со мной на колени, одним легким движением, как кошка. — Я больше не буду просить тебя забыть об этих лисах или убить их.

Я виновато смотрю на свое стихотворение:

— Я…

— Мне очень жаль, муж. Я старалась быть хорошей женой, но я понимаю, что мне это не удается. Несмотря на все мои усилия.

Должно быть, это ирония. Она идеальная: я уверен, что она знает это так же хорошо, как и я.

— Я не думаю, что…

— Позволь мне закончить твое стихотворение. — Она наклонила голову набок, и ее невероятной красоты волосы упали ей на лицо. Вот что у нее получилось:

Пока я смотрел на луну,
Луна смотрела на лису,
А лиса смотрела на меня —
Выбежав из-за деревьев,
Остальные прошли незамеченными.

Я открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог. Слова словно застряли у меня в горле. Я кашлянул.

— Что ты такое говоришь, жена?

— Прости меня, пожалуйста, но я возвращаюсь в столицу. — Голос звучит спокойно, но бледная рука все так же висит в воздухе, как будто она вовсе забыла о ней.

— Нет смысла возвращаться в город до наступления нового сезона. Сейчас слишком жарко для комфортабельного путешествия. Может, мы…

— Извини, но нет. Я должна уехать сейчас. — Она дотрагивается до моей руки. Я чувствую, как она дрожит, и понимаю, что ее спокойный безмятежный вид на самом деле словно бумажный кораблик на реке: малейший ветерок потопит его.

— Почему? — спрашиваю я ее открыто, надеясь получить такой же искренний ответ. — Я знаю, что тебя пугает это место, но…

— Пугает? — Она издает короткий нервный смешок, такой резкий, что я не сразу понимаю, что он исходит от нее. — Да, наверное, ты прав. Я должна уехать, муж.

Я нахожусь здесь уже несколько месяцев, словно пьяный от грусти и жалости к себе. Моя жена хочет, чтобы мы уехали. Конечно, мы могли бы уехать еще до того, как начнут падать первые листья с деревьев.

Возможно, тогда мы снова станем более любезными друг с другом, у нас снова будет секс. Возможно. Вдруг мое сердце пронзает боль. Как будто жена снова протягивает мне в своих руках счастье, а я… А я не могу взять его. Я словно пьяница, пристрастившийся к горькому вину, — оно не отпустит меня до тех пор, пока я не выпью его до конца.

— Я должен остаться здесь, — наконец говорю я. Мое лицо онемело, я едва могу заставить губы выговорить эти слова.