Женщина модерна. Гендер в русской культуре 1890–1930-х годов

Валетка пошла на бал, муж сказал: «Если я тебе дороже других, приходи в час» и тоже ушел в другое место. Валетка вернулась в три. Дома никого, темно. Вошла в залу, открыла электричество: на диване лежит муж, лицо белое, глаза закатились, приподнялся и запустил в Валетку канделябром, потом другим, она упала без чувств[444].

В рассказе муж просит Машу вернуться с бала не позднее часа, она возвращается в четыре утра, тогда Притыкин бросает в жену канделябр, но промахивается. Ушедшая от мужа Маша долго бродит по Москве и попадает в публичный дом, откуда уезжает кататься с гостем, Базилем. Сцена в экипаже, когда Маша видит его ужасное лицо, связана с записью Толстого, озаглавленной «Рассказ Валетки»: «О встрече с американцем. Как поехали к нему, его лицо на извощике. Она заснула на диване утомленная. Еще раз раскрыла глаза. Он, опершись на кулак подбородком, не мигая, глядел на нее»[445].

Замысел рассказа 1914 года «Маша» об ушедшей от мужа женщине, блуждающей по городу и в поисках жилья оказывающейся в публичном доме, может быть связан и с дневниковой записью Толстого, которая озаглавлена «Сон»: «Марг<арита> Вас<ильевна> сняла комнату в публичном доме. Все время молится богу, утром у нее гости, и девки пьют кофе, который она благословляет»[446]. В дневнике речь идет о художнице Маргарите Васильевне Сабашниковой, жене друга Толстого, поэта М. А. Волошина. Описывая парижские приключения апреля 1913 года, Толстой также упоминает о случаях, когда он с пейзажистом Н. В. Досекиным искал комнаты, а с художницей и гравером Е. С. Кругликовой «попали в дом свиданий у вокзала»[447].

На тональность всего повествования о трагическом положении женщины в обществе в начале ХХ века могли повлиять приведенные в дневнике слова Успенской: «Сидели с Валеткой на скамейке. [Она] Вал<етка> говорила о судьбе женщины — плохо, если не хочешь примириться. А если примиришься — жить можно как-нибудь»[448]. Однако привлекала внимание Толстого не только трагическая судьба Успенской, но и глубоко личные переживания беззащитной актрисы передвижных театров: «Тяжко, утомительно, беспокойно женщине в 40 лет. Что думает Валетка, оставаясь одна? Какие мысли невеселые, одна другой невозможнее, проходят в ее наспех причесанной, самой надоевшей голове?»[449]

Связанной с замыслом рассказа о хрупкой и беспомощной женщине может быть и следующая запись апреля 1913 года: «Вообще о маленькой женщине, которая вся сделана из одного чувства, а все остальное лишь на поверхности»[450]. Безысходность положения ушедшей от мужа молодой женщины, которая оказалась на улице, в тексте рассказа подчеркивалась безличными формами глаголов. В первой публикации в журнале «Заветы» героиня произносила: «…я вышла замуж и думала: муж — значит навсегда»[451]. Для собрания сочинений 1917 года писатель вносит в рассказ правку, касающуюся прежде всего описания героини и ее положения: «…меня выдали замуж и я думала: муж — значит навсегда»[452]. В ее ответе журналисту вместо одной фразы «…и родных нет; никого; я и сама не знаю, отчего так долго могла жить с мужем»[453] — в результате авторской работы появилось уточнение: «…и родных нет; никого; я не здешняя, завезли в Москву и вот… Я и сама не знаю, отчего так долго могла жить с мужем»[454].

Рассказу 1914 года «Маша» была посвящена очень подробная рецензия А. А. Измайлова «Женская жизнь. — Без руля и без ветрил»[455]. Критик отмечал, что талантливый беллетрист схватил «роковое бессмыслие жизни, в частности горечь женской доли, драму женщины, фатально ускользающей от рук идеалистов и романтиков и попадающей в сальные лапы пошляков и хищников», и признавал, что Маша — нарицательное имя «тех тысяч Маш, что так же нескладно и похмельно, полусознательно и точно сквозь туман влачат свою жизнь». Простое и распространенное имя героини лишь подчеркивало «обыкновенность и будничность»[456] истории, суть которой Измайлов характеризует как ссору супругов на фоне ревности.