Женщина на одно утро. Щедрость пирата

Алиса Клевер Женщина на одно утро. Щедрость пирата

It’s a beautiful lie; it is the perfect denial.
Such a beautiful lie to believe in…[1]

Thirty Seconds to Mars

Лжецу мы не верим даже тогда, когда он говорит правду.

Цицерон

Самое страшное на свете — когда тебя может спасти только чудо.

Дженни Вингфилд. «Возвращение Сэмюэля Лейка»

* * *

«Он все знает», — сказала я. Паника начисто лишила меня разума, и весь мой хваленый французский выветрился из головы, как легкий дымок от затушенной сигареты. Это был полный провал. Я хотела сказать не это, другое, но разве можно что-то сделать правильно, когда на тебя направлено черное металлическое дуло пистолета? Такая маленькая ерунда, чем-то похожая на сувенирную зажигалку, а парализует так, словно укусил скорпион. Я хотела сказать: «Il apprend tout»[2], конечно, имея в виду, что такое не скрыть и что, выстрелив, Одри уже не оживит меня. Я собиралась добавить, что вряд ли мое холодное мертвое тело в квартире Андре поможет ей проложить путь к его сердцу, что он отомстит за меня, укокошит эту сумасшедшую с пистолетом в руке. Но вместо этого из моего рта вылетело: «Il sait tout». Значение сказанного несколько отличалось. Различие маленькое, почти незаметное, как между звуками вдоха и выдоха. Но оно оказалось роковым, словно кто-то перевел рельсы на другой путь, по которому летел никем не управляемый поезд под именем Одри Шараф. Теперь мы летели в пропасть.

Сердце стучало как свихнувшийся, сломанный метроном, а время замедлилось и почти встало. Где-то на периферии сознания маячила бессмысленная теперь мысль. «Как же так, почему я ни разу не подумала о ней»? И еще: «Боже, какая же глупость! Изнеженная длинноногая Одри, да заметила ли она меня вообще в тот самый первый день, на вечеринке в доме матери Андре?» Я запомнила ее тогда — она плыла по саду в солнцезащитных очках, вежливо улыбаясь всем и каждому, и никому в особенности. Но у меня ни разу не возникло о ней даже случайной, мимолетной мысли. А ведь маникюр-то французский, тот самый. Её пальцы лежали на рукояти пистолета, обхватив металл, как тонкие змейки.

— Красивый маникюр, только с никабом он как-то не сочетался, — заметила я.

Одри ухмыльнулась и склонила голову, словно раздумывая, выстрелить в меня сразу или подождать, посмотреть еще на то, как я дрыгаюсь у нее на прицеле. Затем она шагнула ко мне и протянула руку — я вздрогнула, когда ее пальцы прикоснулись к моим — ее рука оказалась обжигающе горячей.

— Какая интересная вещица, — Одри бросила короткий взгляд на мое кольцо. — Черный бриллиант, не каждый день такое увидишь.

— Только не пытайся убедить меня, что в твоей жизни недостает драгоценных камней, — рассмеялась я, но смех прозвучал несколько натянуто, неестественно. Одри не отпускала мою руку, жадно разглядывая кольцо.

— Значит, он научился любить по-настоящему? — удивленно произнесла она. — Или притворяется?

— Вполне возможно, — согласилась я, и Одри согласно кивнула. Я сочла это за хороший знак, наивная. — Отпусти Николь, она тут вообще ни при чем, зачем тебе лишние жертвы? — Мой голос прозвучал спокойно, но результат оказался прямо противоположным. Одри стащила кольцо рывком — так, что содрала кожу на моем пальце до крови. Если бы она могла — я уверена в этом — она вырвала бы кольцо и с пальцем, но белое золото соскользнуло с руки покорно. Одри отбросила мою руку с такой силой, что я чуть не упала.

— А зачем мне лишние свидетели? — полюбопытствовала она. — Что за черт! Вы вообще кто, женщина? — спросила она, отступая на шаг в холл. Затем Одри толкнула ошарашенную, парализованную страхом Николь ко мне. Я выдохнула и огорченно посмотрела на соседку. Николь стояла рядом со мной в своем цветном халатике, её волосы кокетливо кудрявились, в руках она держала тарелку с бисквитами. Соседка была похожа на постаревшую фарфоровую куклу с застывшей улыбкой на губах. В глазах же плескалась паника.

— Даша, — пробормотала она. — Я не хотела… мешать, я только думала позвать тебя на кофе. Я и забыла, что у тебя теперь есть своя кофейная машина. — И Николь чуть не заплакала, глядя на пистолет.

— Он купил ей кофе-машину, представляешь? И кольцо — мое кольцо! — ей отдал. Нет, ну, кто так делает? — фыркнула Одри, обращаясь к Николь, как к старой доброй подружке. — Вы ведь Николь, верно? Живете здесь рядом? Если уж собрались выпить кофе, не стесняйтесь.

Николь посмотрела на меня, словно не зная, как ей поступить, и я тихонечко кивнула.

— Я совершенно уверена, что это кольцо было куплено для меня. Почему ты решила, что оно твое? — спросила я у Одри.