Женщина на одно утро. Щедрость пирата

Андре нашел меня в полицейском участке через несколько часов. Я не знала точно, который шел час, но за окном уже стемнело. Николь уехала, а я сидела в коридоре одна. Просто сидела, подтянув ноги на стул прямо вместе с обувью. Я обнимала колени, уткнувшись носом в руки. Закрыв глаза, пыталась осознать волнующую, кажущуюся невероятной мысль. Ее поймали и увезли. Я свободна. Жива и свободна. Я не знала, что мне делать и куда идти. К тому же я смертельно устала. Полицейские проходили мимо меня, но с расспросами не приставали, хотя и косились. Мои показания уже занесли в дело, и я им была не нужна.

— Ты цела! Господи, я тебя сейчас прибью, — закричал Андре, увидев меня, — бледную немощь, скрючившуюся на неудобном стуле в позе зародыша. — Ты зачем ушла из отеля?

— Андре! — всхлипнула я, безвольно позволяя ему завладеть моими руками и губами, давая ему возможность убедиться не на словах, а на деле в моей целости и сохранности. Андре не останавливаясь, осмотрел меня всю — с ног до головы. Врач, он же врач, вспоминаю я.

— Так это была Одри? Скажи мне, что она с тобой сделала? — Андре стоял с таким уставшим видом, словно не спал неделю и, пожалуй, только что вышел из запоя. Под глазами темнели круги, он был бледен и измотан. В нем не угадывалось и следа от его привычной легкости, во взгляде же не осталось ничего, кроме страха. Я ждала от него насмешливых шуток, соскучившись по его беззаботной любви, но Андре крепко держал меня за руку и смотрел на окровавленную фалангу пальца моей руки. Я вспомнила, как Андре, все же являясь европейцем, надел кольцо на мою левую руку. В России так носят кольца только вдовы, и, когда я подумала об этом, мне стало не по себе.

— Ничего. Она ничего со мной не сделала. То есть она, конечно, чуть не убила меня пару раз, но…

— Только не говори, что теперь все позади, — процедил Андре, зло глядя в сторону двери.

— Почему? Ведь все же позади? — Я испугалась, и Андре понял это с опозданием.

— Нет-нет, не волнуйся. Несомненно, все кончено, все позади. Господи… Я просто пытаюсь осознать случившееся и… это сложно. Одри, серьезно? Женщина в парандже? — Андре беспомощно посмотрел на меня, и я протянула руку, убрала спутанные темные волосы с его лба. — Расскажи мне все. Ты уже говорила с полицейскими?

— Я только и делаю, что говорю, — нахмурилась я. — Она забрала у меня кольцо, но мне его не отдали. Сказали, что теперь это вещественное доказательство. Мое обручальное кольцо. Доказательство. Кажется, все, что у меня есть, перекочевало в отделение вещдоков. Может, мне и самой там поселиться? Чего тянуть, все равно этим кончится. Буду лежать с инвентарным номером, привязанным к большому пальцу на ноге. Знаешь, таким, как на трупах…

— Типун тебе на язык. Да и черт с ним, с кольцом! — вскрикнул Андре. — Я тебе хоть десять куплю.

— Нет, не надо мне десять, — покачала головой я, и впервые за все это время вдруг улыбнулась. Улыбка вышла слабой, усталой, какая бывает у спасенных пассажиров потерпевшего аварию самолета. Осознание того, что я осталась цела только чудом, теперь заставляло меня все на свете чувствовать острее и ярче. Словно я находилась под воздействием своеобразного вещества, произведенного моим собственным организмом.

— Даша, ты уверена, что это была Одри?

— Думаешь, я ее с кем-то спутала, когда она мне к виску пистолет приставила? — расхохоталась я, чего уж там, с истерическими нотками. — Ты, конечно, прав, Андре, я-то эту Одри почти не знаю, еле вспомнила ее имя. А вот ты ее знаешь, и куда лучше, чем я думала. Да? Да?! — Я перестала смеяться и посмотрела на Андре. Я жаждала получить ответ и боялась его услышать. Так стоят в задумчивости над крышкой ящика Пандоры. Открывать или не открывать? Но он уже был открыт, оставалось лишь наклониться немного вперед и заглянуть внутрь.

— Что ты имеешь в виду? — пробормотал Андре, отпуская мою руку, и я тут же поняла, что попала в точку. Кровь прилила к лицу, я вывернулась из его рук, подтянула ноги и снова закрыла лицо ладонями. Говорить не хотелось. Ничего не хотелось, разве что завыть, как это недавно сделала Одри, когда ее схватили.

— Нет-нет-нет. — Андре пытался отвести мои ладони от лица, пока я сопротивлялась, не замечая текущих по лицу слез. — Не надо, родная, не надо, ты не так все поняла.

— Я ничего не поняла, Андре! — воскликнула я, вскочив со стула. Я отшатнулась от него, но он не позволил мне убежать дальше по коридору.

— Я все расскажу, все, обещаю. Ты получишь ответы на все вопросы.

— Известное известно немногим, как говорил Аристотель, — заметил кто-то рядом с нами подчеркнуто любезным тоном. Мужской голос из глубины коридора в полицейском участке показался мне грустным и обманчиво спокойным, но было достаточно одного взгляда на Марко, чтобы понять — он в ярости, внутри его неуправляемая ядерная реакция.

— Марко, ты? — изумленно спросил Андре.