Женщина-призрак

Управляющий принес счета. В пачке без труда отыскали счета стола-24, среди которых был и его счет. «Общий обед – 2,25. Официанту – 0,45». Поперек счета стоял красный штемпель: «Оплачено. 20 мая». Другой счет стола 24 был выписан всего за один чай, и, кроме того, он был дневным – 0,75, а следующий – за обед для четверых перед самым закрытием ресторана.

Они помогли ему сесть в машину. Он был потрясен и едва передвигал ноги. Окружающее казалось ему нереальным.

– Они лгут. Они убивают меня. Но почему? Что я им сделал?

– Вы знаете, что мне это напоминает? – спросил один из сидящих рядом детективов. – Есть такие детские картинки. Чем дольше на них смотришь, тем больше деталей картинки пропадает.

Гендерсон опустил голову и ничего не ответил.

До них доносились музыка, смех, аплодисменты. Управляющий сидел у телефона. Бизнес шел хорошо, и он был доволен.

– Не может быть никакого сомнения, что заплачено было за два места, – сказал он. – Все, что я могу вам сказать: с этим человеком никого не видели. – Он неожиданно забеспокоился: – Он очень бледен. Увезите его, пожалуйста, побыстрее отсюда! Я не хочу никаких неприятностей во время представления!

Они открыли дверь. Гендерсон чуть не упал им на руки.

«Чича, чича, бум, бум!
Чича, чича, бум, бум»,

– донеслось до них.

– Не могу больше оставаться здесь, – Гендерсон упал на сиденье.

– Почему вы не хотите признаться, что с вами не было никакой женщины? – спросил Барчесс. – Неужели вы не понимаете, как это упростит дело?

– Вы же знаете, что потребуете у меня дальнейших признаний в том, чего я не делал, – дрожащим голосом пробормотал Гендерсон. – Рассудок начинает покидать меня. Я ни в чем теперь не могу быть уверен. Я даже начинаю сомневаться – на самом ли деле меня зовут Скотт Гендерсон. – Он помолчал. – Она была со мной в течение йгести часов! Я прикасался к ее руке… Я разговаривал с ней… Я слышал шелест ее одежды… Слова, которые ока произносила… Запах духов… Стук ее ложки о тарелку… Она сидела рядом со мной в такси… – Он ударил кулаком по своему колену. – Она была, была, была! – Он почти кричал. – А теперь вы пытаетесь убедить меня, что ее не было! – Он долго молчал. – Я боюсь. Отвезите меня обратно в камеру. Пожалуйста. Я хочу чувствовать вокруг себя реальный мир, твердые стены.

– Он дрожит, – заметил один из детективов.

– Ему надо выпить, – сказал. Барчесс. – Остановитесь на минутку, надо принести ему немного виски.

Гендерсон выпил виски и закрыл глаза.

– Отвезите меня быстрее назад. Быстрее. Быстрее. Назад.

– Он чокнулся, – усмехнулся один из детективов.

– С тобой случилось бы то же самое, если бы ты провел вечер с призраком.

Остальной путь они ехали молча.

– Вам лучше выспаться, Гендерсон, – сказал Барчесс на прощание. – И вам нужен хороший адвокат.

Глава 5

Девяносто первый день перед казнью

– …Вы слышали, как он пытался утверждать, что познакомился в баре «Ансельмо» с некоей женщиной, и это случилось в десять минут седьмого. Другими словами, одну минуту и сорок пять секунд спустя после зафиксированного полицией времени смерти несчастной жертвы. Очень умно. Вы немедленно заметили, леди и джентльмены, присяжные, что, если он был в баре «Ансельмо» на Пятидесятой улице в десять минут седьмого, то он не смог бы находиться в собственной квартире в момент убийства. Никакие усилия не смогли бы перенести его в этот бар из квартиры так быстро. Ни две ноги, ни четыре колеса, ни крылья, ни пропеллер. Да, я сказал, что это очень умно. Но… Недостаточно умно.

Очень удачно, что он встретил эту женщину именно в ту ночь, а не в какую-нибудь другую в течение всего года. Может быть, это – предчувствие, что она понадобится ему именно в эту ночь? Странное предчувствие, не правда ли? Вы слышали слова обвиняемого, когда на мой вопрос он ответил, что раньше ему не приходилось иметь дело с незнакомыми женщинами. Что он не занимался такими делами в течение всей своей жизни. Ни разу, запомните эго! Это его слова, а не мои. Вы сами их слышали, леди и джентльмены. Такая мысль никогда раньше и не приходила ему в голову. Это не было его привычкой, это чуждо его натуре. В ту единственную ночь, однако, он нарушил свои привычки и хочет, чтобы мы в это поверили. Вполне удобное совпадение? Только…

Пожатие плеч и долгая пауза.

– …где эта женщина? Мы все жаждем увидеть ее! Почему нам ее не показывают? Что этому мешает? Предъявят ли ее суду?

Он ткнул пальцем, в одного из присяжных.

– Вы видели ее? – В другого. – А вы? – В третьего. – А вы? – Беспомощно развел руками. – Кто-нибудь из вас видел ее? Занимала ли она свидетельское место? Нет, нет и нет, леди и джентльмены! Потому…

Снова долгая пауза.

– Потому, что этой женщины нет. Никогда не было. Нам не могут предъявить человека, который никогда не существовал. Они не могут вдохнуть жизнь в вымысел, в плод воображения, в то, что существует лишь на словах. Только Господь Бог может создать взрослую женщину и вдохнуть в нее жизнь. И даже ему надо для этого восемнадцать лет, а не две недели.