Женщина-птица

День постепенно подходил к концу. Керосин весь закончился, и лампа больше не горела. В отсутствии луны было слишком темно и ничего не оставалось, как лежать на кровати и думать. Олегу показалось, что Птица спит, отвернувшись к стене, но к своему удивлению он услышал тихий голос:

– Ты правда ветеринар? – Он сразу понял, что никакого сна и в помине не было. Мужчина приподнял голову.

– Ну ветеринар…

Она продолжила не сразу, всё это время он терпеливо ждал.

– Если ты ветеринар, можешь отрезать мне крылья?

Олег снова приподнял голову, застыв с обескураженным выражением лица. Потом откинулся на подушку и заговорил после затянувшейся паузы:

– Не понимаю, зачем тебе это…

– А что тут понимать? Отрежь и всё.

– Я не буду этого делать.

– Почему?

Его тяжёлое дыхание казалось слишком громким в таком звенящем затишье. Вместе с ним острый слух Птицы улавливал оглушительное биение его сердца.

– Почему?!

Олег не выдержал и завёлся:

– Ты сама хоть понимаешь, чего предлагаешь? Что значит: отрежь крылья? А если я тебя попрошу: отпили мне голову?

– Ну ты сравнил! От этих крыльев у меня одни проблемы, они мне только мешают…

– А знаешь, у меня от моей головы сколько проблем? Знаешь, как она мне мешает? Не то слово… Ногам покоя нет! – Он сел на кровати. – Как тебе вообще такое в голову пришло?!

– Ты же сам сказал, что ветеринар… Сказал, что тебе пулю достать – раз плюнуть!

– Я сказал?! – Олег встал и начал ходить по дому, загораживая окно от последнего, едва уловимого источника света. – Да какой я к чёрту ветеринар?! Я проработал всего-то несколько месяцев. И сам ни разу не оперировал, а только ассистировал. И то… это было сто лет назад, я уже всё забыл.

Он успокоился и присел рядом с ней.

– Это у тебя от шока из-за ранения. Вот подлечишься, и всё пройдёт. А без крыльев как ты будешь летать? Если бы ты не могла летать, разве спасла бы меня тогда?

– Ты зря здесь остался… Если б я умерла, тебя бы никто не переправил обратно.

– Так правильно сделал, что остался! Если бы меня не было здесь, кто бы тебя нашёл на том дереве и сделал операцию?

– Если б ты остался один, то мог бы здесь не выжить в одиночку.

– Если б не выжил я – не беда. Таких, как я, знаешь сколько? А ты такая одна. Возможно последняя и единственная, вымерший вид, под охраной… Ты хоть понимаешь?

Она смотрела из темноты и у неё перед глазами ясно вставали картины, возникающие в подсознании. Это был не сон, это было видение: крылатые люди в лёгкой светлой одежде смотрели на неё из глубины веков, затем они по очереди поворачивались и уходили в даль. Она провожала их взглядом до тех пор, пока не скрылся последний. Птица оглянулась по сторонам: она стояла одна возле дворца на берегу моря, а вокруг не было ни души.

В дверь ударил с силой шквалистый ветер, зашумели склоняющиеся деревья. Она внезапно очнулась и пробежала глазами по слепящей темноте. Олег по-прежнему сидел рядом, расписывая её уникальность в этом мирке. Птица отвернулась к стене, укрывшись одеялом.

С первыми лучами солнца Олег проснулся после очередного кошмарного сна и сразу заметил, что лежанка опустела. Он оделся и вышел из дома. Траву покрывал первый снег. Птица стояла к нему спиной и смотрела на лес. На ней было другое, простое чёрное средней длины платье, на плече по-прежнему была повязка, захватывающая руку, согнутую в локтевом сгибе. Её волосы трепал холодный ветер, они ложились ей прямо на лицо. Мужчина подошёл и встал рядом. Он начал смотреть в ту же сторону на красоту могущественного леса.

– Я обещала не давить на тебя, но мне придётся… – Она убрала с лица волосы. – Когда я немного окрепну, сразу отнесу тебя обратно.

Олег заторможено кивнул. Он понял, что в этот раз она без сомнений это сделает, не дожидаясь его одобрений. Рано или поздно лес всё равно бы его прогнал, он здесь чужак, ему здесь не место. Дикая природа далеко не безобидна, она жестока и беспощадна. Происходит взаимное вытеснение: современная цивилизация уничтожает дикую природу, а та с лёгкостью губит некрепкого цивилизованного человека, не приспособленного к жизни в её среде. В этих местах с ним может случиться столько всего, что никакие листья и отвары не помогут.

– Пойду заварю чаю, – спокойно произнёс Олег, возвращаясь в дом.

Несколько дней они лишний раз старались не покидать избу, поддерживая огонь в печи. На улице стало морозно не только ночью, но и днём. Время еле тянулось в коротком молчании, либо быстро пробегало в продолжительных беседах. По вечерам они в сумерках кололи орехи за столом. За окном моросил ледяной дождь, сменяющийся мокрым снегом.

– Что будешь делать, когда вернёшься?

Олег вначале подумал, прежде, чем ответить.

– Разберусь с врагами.

– А дальше?

Он снова задумался, расколачивая очередной орех.

– Дальше начну строить жизнь заново. – Орех попался горький и Олег его выплюнул.

– В лесу бы это не сработало. Здесь можно строить жизнь только один раз. А если встретился с врагом, тем более преобладающим по количеству или силе, то настал конец.

За столом воцарилось молчание. Олег для себя решил, что будет избирательнее в выборе друзей и женщин.