Женщина с диванчиком

Когда в дверь постучали, она укладывала сумочку. Вернее, задержавшись на секунду, разглядывала оригинальную брошь: бриллиант на срезе черного агата. Старинная работа. Ольга Степановна питала страсть к подобным вещам. В ее возрасте и с ее положением украшать себя бижутерией вульгарно. Она уже обдумывала новое платье — серебристый струящийся шелк, чуть присобрано на груди. Но в дверь постучали. Она не торопилась сказать «да» или «войдите». Она никого не ждала. Скорее всего, какой-нибудь раздраженный больной или не менее раздраженный родственник. Ольга Степановна подумала, что непременно сменит прическу и купит туфли на высоких каблуках. В дверь снова постучали. Она хотела выйти через запасной выход. Встречаться и говорить — увольте! Жить становилось все тяжелее, усталость то и дело по-медвежьи наваливалась на плечи. Пластические операции не помогают снять тяжесть с души. А ключ в замке забывчиво не повернут, и дверь отворяется…

Вошедшего Ольга Степановна знала, впрочем, как и почти все жители города.

— Я на счет установки «сердце-легкие», - сказал Орас, усаживаясь на стул, в то время как Ольга Степановна продолжала стоять — но это его, казалось, не смутило.

— Пришли дать согласие на отключение?

— Напротив!

— Вы просто тянете время и зря тратите деньги. Ваш сын давно мертв, а вы упрямо отнимаете жизни у других, не давая воспользоваться установкой. Откуда такой узколобый эгоизм? Вы всегда казались мне умным человеком.

— Не волнуйтесь, у меня хватит денег оплатить ваши счета!

Кожа вокруг рта слегка сморщилась и выдала возраст.

— Вы слишком упрямы. Не надо так упорствовать. Иначе вас раздавят. Пеките ваши булочки… Пока вам позволено, — в ее глазах светилось неприкрытое торжество.

— Ах, булочки… — Орас заулыбался, его лицо сделалось откровенно глупым. — Вы их любите? Мой личный рецепт. Хотите, я буду присылать вам свежие каждое утро к завтраку? Только пусть Олежка…

— Он безнадежен, — отрезала Ольга Степановна. — Сам Господь Бог не сможет включить его мозг. А ваши булочки жрите сами!

— Погодите! — окрик Ораса заставил ее остановиться — в этом человеке по-прежнему чувствовалась сила. — Я… я принес вам… Вот!

В руке его мелькнул бархатный футлярчик. Раскрылся. Внутри сверкало кольцо с чудной многогранной каплей, наполненной синими огнями. Ольга Степановна замерла, пригвожденная, завороженная, околдованная…

— Уникальная работа, — с придыханием проговорил Орас. — Эта булочка вам больше нравится? — И опять глупое самодовольное выражение мелькнуло на его лице.

Ольга Степановна энергично захлопнула футлярчик и спрятала в сумочку. Она умела брать взятки как причитающееся ей по праву.

— Я уже предупреждала: спасти вашего сына не может никто. Но вы можете приобрести установку и растить вашего овощ дома. Только поторопитесь с приобретением — больничная установка не может обслуживать вас бесконечно. И учтите — в историю болезни занесено, что мозг мертв. Разумеется, я всегда пунктуальна в таких вопросах. Я указала, что аппарат работает только по вашему настоянию, и вы обязаны за все заплатить.

— Но пока он работает, Олежка жив! Для меня жив! — крикнул Орас с неподдельной страстью.

Но не смотря на всю страстность, ни единой капли энергопатии не вытекло из его души.

— Хорошо, оплатите счет, и эта неделя в вашем распоряжении, — милостиво кивнула головой Ольга Степановна и шагнула к двери.

— Надеюсь, вам понравился подарок, — Орас заискивающе улыбнулся.

Он откровенно переигрывал, но она этого не замечала.

— Не ходите за мной! — ее глаза сверкнули, потом — взмах ресниц и снисходительная улыбка. — Не забывайте — деньги значат далеко не всё.

Едва цоканье ее каблучков замерло в коридоре, Орас бросился к палате Олежки. Семилетов ждал его в коридоре. Он нервничал и мерил маленький закуток широкими шагами.

— Я уже сделал ему укол, — сообщил Семилетов. — И ввел дополнительную дозу лекарств, понижающих внутричерепное давление…

— Когда он очнется?

— При такой травме как минимум необходимо четыре, а то и пять инъекций. О Господи, если кто-нибудь узнает!

— Никто не узнает.

— А эта девушка, что дежурит, на нее можно положиться? — никак не мог успокоиться Семилетов.

— Разумеется. Вы же видели: она здесь круглосуточно, даже спит в палате, там есть вторая кровать. Еду ей присылают из моего кафе. Идемте скорее! Я подсунул маленький презент нашей врачихе. Но мы должны следовать за ней в зоне устойчивого сигнала. Скорее, я же сказал! — они уже заскочили в лифт и ехали вниз.

— Вы всех подчиняете себе, — сказал Сергей, морщась. — Либо подчиняете, либо делаете своими врагами. Я знаком с вами менее суток, а уже чувствую себя вашим рабом.

— Я просто плачу людям, — пожал плечами Орас. — Это добровольное рабство. Скорее! — воскликнул он, выскакивая из лифта и оглядывая стоянку машин. — Ее тачка уже уехала.

— Я должен ехать с вами?

— Разумеется.

— Зачем?

— Может понадобиться ваша помощь.

— О, Господи! Мы проиграем. Нас двое против целого ордината Лиги.

— Мы выиграем. И те, против кого мы играем — вовсе не ординат… Они лишь хотят заполучить ординат себе. Это большая разница…