Женщина с Марса. Искусство жить собой

Для меня немыслимо, немыслимо, находиться в карающих отношениях с детьми. Единственное, на что я способна, когда они делают то, что меня ранит, – сказать им, что меня это ранит, других это ранит, мне больно и я верю, что они лучше и не хотели так поступить. И оставить с этим, потому что их выводы, их рост – их задача. В любой спорной ситуации я предпочитаю трактовать это с точки зрения презумпции невиновности. Я никогда не требую от детей извинений. И мне бывает обидно, потому что иногда они реально неправы. Но это их путь, внутренняя потребность в покаянии должна родиться в них, я не буду выбивать ее из них угрозами или шантажом, даже если могу. Могу, но не буду. Я чувствую, что, когда они что-то ранящее или плохое делают, они сами настолько сильно переживают, что добить их этим судом настолько бездушно, бесчувственно и гадко, что никакая сила меня не может заставить это сделать.

Есть четкая граница между мной и другим. Я к ней, как к линии фронта, приношу свои чувства. Как мне больно. Как он меня обидел. Но дальше он сам. Он может с этим делать что угодно. Это не моя ответственность – убедиться, чтобы он получил нужный урок. Это его путь и его выбор. Что с детьми, что со взрослыми.

И вот это внутреннее отторжение карательного воспитания, именно этого момента суда, настолько сильно во мне, что я никогда не смогу наказывать детей.

Внутри меня много лет зияет глубокая черная яма, когда мне под ногти ввинчивают и ввинчивают обвинения, вымогают раскаяние, дожимают упреками. В этой яме тебе никто не верит, в тебя никто не верит. Не верят в лучшее в тебе, в способность слышать, самой извлекать уроки, в то, что ты, в конце концов, хорошая, в мой свет внутри – в это не верят.

Но сейчас я уже взрослая, зубастая, дерусь и не падаю, кто бы ни кричал мне в лицо: «Как не стыдно!» И никогда, никогда, никогда не толкну туда детей.

«Стыдно вываливать свои чувства!»

Многовековой лед над правом чувствовать и выражать треснул, и в тайных интернетовских хныках и в публичных признаниях люди стали о чувствах говорить и чувства выражать. Против этого новшества борется жандармерия убеждений об «эмоциональной распущенности», «позитивном мышлении» и «самоконтроле».

Бессмысленность этой войны в том, что она опять проваливается в дуализм: «подавлять – выражать». Все уже знают, что подавлять плохо, нездорово и губительно. Выражать – чревато, невоспитанно и «пропаганда». Но этот дуализм – обман.

Есть, по крайней мере, третий путь: проживать эмоцию внутри, направляя ее энергию на свет. Внутренний свет, который в момент яркой эмоции, как вспышка, освещает всю эту нашу паутину – убеждения, раны, крючки, боль. Когда я чувствую, как у меня холодеют руки или сжимается горло, как распирает от радости грудную клетку или в отчаянии горбится спина, я бережно беру эту могучую силу и смотрю внутрь себя – вот такой: ссутулившейся или сжавшейся, сверкающей или сбившейся с дыхания – и проживаю минуты глубочайшего единения. Как будто мне становится, как на ладошке, видно все внутри: конечная моя человечность и ее неизбежность, и нагромождение всего – и кривого, и прекрасного, – и мельтешение ума, и крики убеждений.

Как-то на одной встрече меня спросили: «А что вы делаете, когда испытываете боль или обиду?» Да ничего. Живу в них. Проживаю их честно. Но я очень хорошо знаю, что это – эмоции и не они мною управляют. Я их проживаю, как проживают грозу и холода. Не меняя ценностей, убеждений и принципов.

С этой точки зрения я с симпатией отношусь к выражению эмоций, даже некошерному. Ничего нельзя сделать, пока они подавлены и запрещены. Чтобы научиться от них питаться, а не разрушаться, нужно сначала их узнать, а чтобы узнать, нужно увидеть, а чтобы увидеть – перестать их прятать от себя. Поэтому да, эмоциональный выброс не всегда приятен окружающим или эффективен социально, но это просто начало пути.

Когда появляется спокойствие в присутствии эмоций, когда ты всю эту гоп-компанию знаешь в лицо, появляется возможность пересмотреть убеждения.

Чувства важны, жутко полезны и на удивление эффективны. Сила чувствовать – великая, сподвигающая, наполняющая сила, и чем честнее и зорче мы к ней, тем уважительнее и бережнее она к нам.

Для открытости чувств нужна смелость.

Когда мы открываемся в отношениях, мы демонстрируем риск, мужество, готовность принимать последствия.

Когда мы делимся опытом слабости, унижения, сомнений, мы обретаем право говорить, мы возвращаем себе голос, силу, позицию. Мы больше не боимся сказать.

Слабость осознанная, высказанная бесстрашно, предъявленная смело, превращается в силу. Такой парадокс.

«Стыдно ныть!»

Я отношусь к тем, кто видит благо в «нытье». Кавычки здесь не случайны. Вижу благо в праве любого человека жаловаться, горевать, обвинять, выплескивать негатив и т. д. Я вижу в этом переходный этап, без которого иногда нельзя обрести хотя бы капельку силы, чтобы появилась ответственность за свою жизнь.