Женщина с Марса. Искусство жить собой

Мы выяснили, что неприятие учителя вкупе со скучным преподаванием приводят к тому, что даже любимый предмет становится противен. Мы заметили, что не очень легкий в общении учитель, но интересно преподающий позволяет сохранять интерес к предмету. И сделали еще много интересных для нее открытий.

4. Переформулируем. Проговорив это все, мы в диалоге смогли переформулировать и разобрать проблему «я ненавижу школу». И получилось: «Мне нравится большинство предметов и для меня важно, чтобы уроки были интересными. Я понимаю, что не все учителя идеальные, но это ничего, если урок интересный. Проблема есть с четырьмя учителями. Из них два предмета мне не очень важны, а два – важны. И поэтому я сосредоточусь на этих двух, потому что из-за учителя я многое упускаю».

Это поедание слона еще очень важно для того, чтобы перевести ребенка из состояния «жертвы учителя» в состояние «ответственности за свою любовь к предмету». Как не дать плохому учителю эту любовь отобрать.

5. Планируем. После всего этого важно проговорить вслух те моменты, на которые мы можем влиять и на которые не можем.

Что мы не можем? Например, поменять школу или поменять учителя.

Что мы можем? Поговорить с учителями и школой. Можем попробовать заниматься предметом вне школы, в увлекательной обстановке.

Школа – это не шесть часов уроков в классе с 30 другими детьми. Школа – это все, чему учится ребенок. Он осваивает не только дроби, но и беспомощность, не только столицы стран мира, но и сочувствие, не только инертные газы, но и самостоятельность, покорность, любопытство, бессмысленность, умение выбирать, потери, дружбу, предательство, смелость, унижение. Мы не можем оградить его от всего, с чем ему предстоит столкнуться, но мы можем помочь ему извлечь уроки, иногда на всю жизнь.

И эти уроки, и эта школа, на мой взгляд, поважнее уроков в гимназии № 1234.

Глава 13 Искусство жить собой

– А ты не боишься вырастить неподготовленных к будущему детей?

– Будущее будет таким, каких детей мы подготовим.

Живет у меня карликовый хомяк по имени Кукис. Кукис прекрасно сидит на попе, очищая ловкими пальчиками арахис, смотрит на мир огромными черными глазами и внимательно прислушивается круглыми большими ушками: не гонится ли за ним кто? Хомяка нельзя оставлять на высоте: он ее не чувствует и может непреднамеренно убить себя. В огромные щеки Кукис заталкивает все, что дают. Чем больше щеки, тем больше шансов выжить. А зачем хомякам смотреть за горизонт?

За жизнью Кукиса с лицом империи зла наблюдает рыжий кот по имени Тиггер. Мелкие хозяйственные хомячьи заботы вызывают у него расширение зрачков – зрачков такой глубины и черноты, что даже мне туда страшно заглядывать. Кот переступает на сильных задних лапах, выпускает когти из цепких передних, размахивает балансирующим хвостом и вообще всячески демонстрирует угрозу. Острый слух, острый взгляд, усы торчком, молниеносные движения – природа будто вылепила его для охоты. Но при этом кот не различает цветов. Да и зачем ему – ему ж не подбирать бирюзовые шторы к обоям цвета гусиного яйца.

Природа сделала нас чувствительными к тому, от чего зависит наше выживание.

Буквально до последнего поколения излишняя чувствительность была пороком. Как у кота: возникни вдруг у него эмпатия к мышам – это ж смерть. Весь уклад общества, все воспитание, религии, все эти ранние насильственные браки, тяжкий труд, высокая смертность, бесконечная междоусобица – как тут выжить гиперчувствительному человеку? Люди, представлявшие собой исключения, становились гениями и мучениками. «Как он чувствовал!» – восклицала публика, чаще всего посмертно. Пожизненно же было: «Сопли утри», «И не такое терпели», «Что нюни распустил». Для выживания отращивались пудовые кулаки, расчетливый ум и крепкое здоровье. Бирки на одежде никому не мешали.

Какое-то время назад пудовые кулаки были отданы машинам. Вместо бурлаков, кузнецов и швей впахивают роботы. Мир изменился. Физическая сила перестала быть решающим фактором успеха.

Мир продолжал меняться. Мы обогатили свой быт и облегчили труд благодаря все более сложным машинам. В отличие от человека, машины управлялись линейными алгоритмами и бинарным кодом. Для того чтобы добиваться от машин желаемых действий, появились «переводчики на машинный». Операторы, кодеры, программисты, инженеры. Люди, транслирующие человеческую волю – сложную, многозначную эмоционально-нагруженную, социально-обусловленную, личностно-разную, ситуативно-варьирующуюся, – машинам. На их, машинном, понятном, бинарном языке. Мы учились понимать машины и говорить на их языке.