Женщина с мужчиной и снова с женщиной

Вскоре, однако, Инфант перешел на любовную лирику. Потому что у него следом за медведями и жабой покатили киски, и белочки, и зайчики, и еще птички. Короче, много было найдено образов, сравнений и метафор, и все для одной-единственной Мани.

Но вот именно данная часть, именно любовная лирика нам показалась надуманной и, может быть, даже немного вторичной. К тому же тот фуршет, который мы захватили с собой в концертный зал, давно исчерпался. И мы чувствовали сильную потребность перейти в соседний зал, где тетя в фартуке наверняка по-прежнему разливала.

– Пойдем, – потянул я за подол Аллочку, потому что больше ее тянуть было не за что – платье начиналось приблизительно на уровне подола.

– Ты что, – заморгала она на меня, – как я могу пропустить?! Он ведь про любовь читает, – проговорила она вдогонку моей удаляющейся фигуре.

В фуршетном зале не было практически никого – только знакомая нам гостеприимная тетя, которая действительно наливала по требованию. Мы и потребовали.

– Ну что, погибает Инфант, – выразил первым общую мысль Илюха. – Если дальше так пойдет, то, глядишь, действительно скульптуры лепить начнет.

– Или вдруг в оперу подастся, – встревожилась в свою очередь Жека.

– В оперу – это вряд ли все же. В оперу его могут не пустить, – засомневался я, так как, повторю, слышал однажды Инфантову распевку.

– Кто его знает, глядишь, станет еще одним «накручивающимся» солистом в ансамбле ее папани. Он ведь, если разобраться, колоритный, можно даже сказать, фактурный, сценический. А поют они все сейчас «под фанеру», – возразил Илюха.

– Да, внешность у него, конечно, запоминающаяся, даже очень. Но там ведь чисто девичье трио, – продолжала тревожиться Жека.

– С парнями сейчас чего только не делают, – вздохнул я в обиде за парней.

– Да… – вздохнула за мной Жека в не меньшей за них обиде. А скорее всего и в большей.

– Вызволять Инфанта надо, просто необходимо. Без нас ему самому не выбраться, клинический случай, – поставил диагноз доктор БелоБородов.

– Ну что может быть проще, – пожал я плечами. – Надо ему девушку симпатичную подставить, Аллу Леонардовну, например. Которая тоже будет накручивается, но теперь в обратную сторону. Чтобы скрутить Инфанта по той же самой, Маней же и нарезанной, резьбе.

– Сомневаюсь, что он добровольно скрутится, – засомневался Илюха. – Похоже, у Мани резьба с секретом. Вы видели, как она в него свой взгляд вкачивала? Он зомби теперь безвольный и ни на кого не реагирует, во всяком случае, пока петь в опере не начнет. Или в филармонии. Потому что филармония, она, знаете, из любой амнезии выведет.

– Ну и что теперь делать, если Инфанта от Мани увести не удастся? – закручинился я, и мы снова все вместе направились за новой жидкой добавкой к тете в фартучке. Которая на нас в последнее время стала поглядывать с заметным осуждением. Но что ей оставалось делать – ей по штату положено было угощать.

А Инфант за стенной перегородкой все читал и читал, и даже отсюда нам было понятно – чистая любовная лирика из него вытекала.

– Тогда надо зайти с обратной стороны, – предложил Илюха, когда мы вернулись назад к окошку. Все же нам было хорошо у окошка, а уж вид на Ямскую-Тверскую какой открывался – одно загляденье!

– С чьей стороны? Где она, обратная? У кого? Ты о чем, Б.Б.? – заволновались мы с Жекой.

– Я о том, – тут же пояснил он, – что если Инфанта у его девушки увести невозможно, то не увести ли нам девушку у Инфанта?

– Это запросто, – согласилась Жека. – У Инфанта увести наверняка очень запросто.

– И очень правильно, – присоединился к ней я.

– Запросто и правильно, – подвел черту Илюха.

Дальше мы долго думали, как именно провести операцию увода.

Подумали обо мне – отклонили, так как я себя еще прежде излишней жизнерадостностью запятнал. А улучшить мнение о себе, как известно, значительно сложнее, чем его испортить.

Потом подумали об Илюхе, но тоже отклонили, так как он себя тоже запятнал. Той самой Маниной подругой, которая сначала была не его. Да и не известно еще, чьей окажется в результате.

– К тому же, знаешь, Б.Б., – обратился я к Илюхе, – не можем мы с тобой от Инфанта Маню увести. По принципиальным соображениям не можем. Так как нанесем мы тогда Инфанту психологический ущерб, особенно его, как выяснилось сегодня, поэтической, ранимой душе. Оно всегда в ущерб, когда друзья, пусть даже и обиженные несправедливой рифмой, девушек твоих уводят. А я ущербов Инфанту не желаю. У него и без нас их предостаточно.

– Давай тогда подставим ей кого-нибудь, – отыскивал варианты Илюха. – Мало что ли мужиков вокруг, и поэты среди них попадаются. Если уж ей обязательно поэтов подавай.

Но я и этот вариант отмел в сторону. Потому как оно вообще всегда обидно, когда у тебя другой мужчина девушку уводит. Пусть даже не друг он твой, а чужой, неизвестный и безразличный тебе человек. Любому обидно, у любого комплексы болезненные создает, а Инфанту ничего болезненного добавлять совершенно не хотелось. Особенно после того, что мы видели сегодня.

– Да… – задумались мы с Илюхой снова. – Чего делать? Безвыходный получается вариант.

– А давайте, я ее уведу, – поразила нас рядом стоящая девушка Евгения. Громом и молнией поразила. Мы аж вздрогнули до самых корней, переглянулись и тут же запили алкоголем из фужеров. А как же иначе бороться с первым шоком?

– Неужто сможешь? – спросил я, отдышавшись от шока.

– Неужто хочешь? – спросил Илюха.

– А почему нет? – ответила самоуверенная Жека. – Сейчас модно, фильмы про это показывают, да я и из жизни примеры знаю. Хорошие девушки, милые, симпатичные, и ничего, живут себе.

– Так для этого потребность должна быть особая, – предположил Илюха. – У тебя есть?

– Да откуда я знаю? Вот уведу, тогда и разберемся, – пообещала Жека.

Но тут я ее все же решил урезонить.

– Милая моя, – начал я ласково, – ты красивая, ты добрая, в тебе все правильно, все разумно устроено. Ты, можно сказать, идеал. А если тебе подтверждения требуются, ты спрашивай у меня – я подтвержу. Да и не только я, многие наверняка подтвердят. Я к тому, что с мужчинами ты отлично разбираешься. – Я выдержал паузу. – Но здесь, извини за прямоту, мне кажется, ты хватила через край. Боюсь, ты переоценила себя. Я, конечно, не знаток деталей женского лесбиянства, но полагаю, что в нем иная выучка требуется. Да и направление души особое.

– Значит, вы считаете, что у меня ничего не получится? – упрямо сжала зубы Жека. – Думаете, что никудышная я? Никчемная? Хорошо, увидите, посмотрите, я вам докажу!

– Евгения, – позвал я ее, – не горячись. Ты видела клиента? Я имею в виду Маню. Клиент тяжелый, специфический, для такого особая сталь нужна, дамасской закваски. Если уж ты решилась, да так, что невтерпеж тебе, потренируйся на ком-нибудь, кто попроще. Вот Алла Леонардовна из соседней комнаты, она уже с голой спиной, к тому же начитанная, про Иосифа Бродского вспоминала. Хочешь, я с ней договорюсь? Она мне сейчас ни в чем отказать не сможет.

– Зачем ты со мной свысока, как с ребенком? – обиделась Жека. – Зачем умаляешь меня какой-то Аллой Леонардовной? Зачем сомневаешься?

Мы с Илюхой снова переглянулись. И только развели руками.

– Ну что ж, – высказал мой товарищ за нас двоих. – Прими наше благословление, дитя. Святому делу, если разобраться, в жертву себя приносишь. Все ради вызволения бедного Инфанта. Ступай, и да будет с тобой лесбиянская удача. И не волнуйся – если что, то мы тут, рядом. Не бросим тебя, тут же на подмогу придем, отобьем тебя от Мани, если понадобится.

Тут Илюха присмотрелся к Жеке еще раз и повел головой, как бы в размышлении.

– Ну что тут поделаешь, – обратился он ко мне, – если ей так сильно Маню захотелось? Может, действительно пусть попробует разок, глядишь, и в себе лучше разбираться начнет.

– Спасибо за доверие, мальчики, – зашлась проникновенной благодарностью Жека. – Как же мне все-таки будет вас не хватать!

И со словами: «Но ты будь все-таки осторожна. Всегда держи себя под контролем, вразнос не иди. И главное – следи, чтобы она тебе лотосовых семечек в еду не подсыпала», – мы допили из фужеров и пошли снова к тетке в фартучке. Потому что спешить нам было некуда, Инфант за стенкой не на шутку расходился поэтическим речитативом – вот сколько творчества может вывести наружу из нормального человека любовь к женщине!