Женщина с пятью паспортами. Повесть об удивительной судьбе

В то время когда заслуживающие сожаления беженцы проживали дни в ожидании мрачного неопределённого будущего, наша жизнь всё более напоминала прошлые времена.

В длинные перерывы между редкими отпусками Павла мы возвращались к такому образу жизни, словно календарь был повёрнут назад, в прошлое.

За границу ехать было нельзя, и, таким образом, сменяющие друг друга времена года заменяли нам наши прежние поездки.

Таяние снегов весной принесло хлюпающую распутицу, бурные ручьи, текущие вдоль зарослей белых ландышей, и усердную работу: строить и обновлять, сеять и сажать, а также частое посещение хозяйств, чтобы считать цыплят, поросят и телят.

Наступило лето, надо было убрать до осени урожай. Красные ягоды рябины предупреждали о раннем наступлении новой, суровой, зимы.

Незадолго до Рождества открывались шлюзы прудов: мы попадали в уголок брейгелевской природы, в котором ловились карпы и форель в большие сети, а потом раздавались и продавались. Более мелкую рыбу отправляли назад, как жидкое серебро, соскальзывала она в быстро наполняющиеся пруды.

Снег стирал очертания и приглушал шумные звуки, когда дети в разноцветных куртках и шапочках катались на коньках и санках или играли в снежки.

Постоянная и неизменная смена времён года, казалось – особенно в деревне, – сохраняла людям душевное здоровье и составляла противовес всё более распространяющемуся безумию.

Даже использование работающих на газе автомобилей становилось всё более ограниченным. Поэтому из сараев снова доставали старые повозки, запрягали в них лошадей и пользовались ими как главным видом транспорта.

Кучер Крист – это имя часто встречается в Эгерланде – с гордостью взял на себя старые обязанности, правда, его чёрный сюртук и круглая шляпа позеленели от времени. Несмотря на тщательную чистку сбруи и полировку кареты и сидений, всё пахло затхлостью. Пружины стали слишком мягкими, так что во время езды нас укачивало, как в уютной колыбели.

Когда я выезжала одна, то брала высокую охотничью карету. Лошади из-за недостатка настоящего корма были не слишком рослыми, но сильными и бежали быстро.

Карета ждала нас на высокой песчаной дороге, а мы искали потайное место, к которому Павла раньше часто приводил отец; там находился спрятанный в густом кустарнике маленький клокочущий источник, вода которого обнаруживала странные свойства: мыши и другие мелкие зверьки, напившись из него воды, валились замертво и лежали на краю его.

Воду исследовали и установили в ней содержания радия; Павел намеревался после войны заняться этим делом.

Зимой доставали чёрные сани, сиденья которых были обтянуты тёмно-зелёной тканью; несмотря на возраст, их красиво изогнутые полозья делали сани элегантными. Тепло укутавшись в мешок из овчины, изрядно изъеденный молью, мы быстро скользили по мягкому снегу; в свежем воздухе весело звенели бубенцы, когда лошади вздымали головами.

Чудом Павел получил длительный отпуск, «чтобы собрать урожай» и позаботиться о хозяйстве, которое ведь служило и обществу; так как сельское хозяйство приобретало большое значение, оно вселяло во всех новую жизнь.

Мисси и Зиги Вельчек, как это бывало уже не раз и раньше, приехали, чтобы составить мне компанию. Павел нашёл, что мы побледнели, похудели и выглядели подавленными. Сразу же он принял энергичные меры: перед завтраком – плавание, затем он ставил нас в ряд и заставлял делать гимнастические упражнения, они становились поводом для взрывов смеха, разумеется, самого действенного из всех лечебных средств.

Мы тоже смеялись, когда увидели вечером, как после ванны Павел удобно сидел в своем кресле, распахнувшись и вытянув руки и ноги, в то время как Курт крутился вокруг него и одевал, как куклу, при этом он сообщал ему последние новости. Эта сцена была в резком противоречии с тем Павлом, которого мы знали закаленным в спортивных тренировках в школьный период и в военные годы. Но это была уютная мирная картина. Мы не хотели им мешать.

Во время осады Ленинграда Павел нашёл в сожжённом дворце в Павловске фотоальбом, который он привёз моим родителям на тот случай, что, может быть, они знают его владельца. Словно речь шла об имуществе с потерпевшего крушение корабля, они очень внимательно его рассматривали и узнали многих, так как в альбоме были фотографии их знакомых офицеров. Они предположили, что альбом, вероятно, был собственностью одного из убитых сыновей великого князя Константина по имени Игорь, с которым они были тесно дружны. Он был убит в 1918 году вместе с сестрой царицы и многими другими членами царской семьи, которые были сброшены в шахту под Алапаевском на Урале.

Альбом удалось позднее послать его брату, великому князю Габриэлю, в Париж. Это была единственная «военная добыча», которую Павел за восемь лет войны привёз домой, предполагая, что мои родители определят, кому её можно было бы вернуть.