Женщина с той стороны

Мы ждали около часа. Наконец, на дороге показалось облако пыли. Скакал верховой отряд, за ним в отдалении тащилась повозка. Пятеро мужчин, подъехав, спешились и поклонились. Один из них был солдатом Айи, остальные были одеты в простую серую одежду, кожа их была смугла и запылена. Их главарь, высокий, атлетично сложенный мужчина с волнистыми темными волосами, падающими на плечи, и пронзительными серыми глазами подошел ко мне. Его руки обвивали татуировки, прятались за рукавами рубашки и выглядывали из-за воротника.

— Она? — спросил он и кивнул в мою сторону. Из-за этого движения шея на мгновение обнажилась, продемонстрировав мне оскаленную змеиную пасть. Я похолодела.

— Она, — ответила Айя. Затем подошла ко мне. — Прости меня, Зоя, женщина с той стороны. Мое счастье для меня оказалось превыше государственного. Я не могла позволить Карагачу отвезти тебя к своему мужу и уж точно не собиралась делать этого сама. Ты родишь повелителя другому господину.

И, не оборачиваясь, пошла к карете. Меня связали и бросили в подоспевшую повозку, накрыв с головой каким-то вонючим одеялом. Я давилась слезами. Это предательство ударило по мне больно, очень больно. По-женски я могла бы понять Айю. Но неужели она не могла просто отпустить меня? Карагач хотя бы не скрывал своих планов.

Вторая глава

Повозка запрыгала по камням, я запрыгала вместе с ней. Голова болталась и стучала о доски, и сосредоточиться не получалось ни на одной мысли, даже на самой поганой. Мы гнали до самой ночи, а я думала, что трястись по ухабам, стараясь не описаться, становится дурной традицией. Через волокна одеяла я видела кусочки неба. Они все темнели и темнели, вскоре потерявшись в складках одеяла совсем. Телега остановилась. Запахло костром, мужчины негромко говорили на неведомом мне языке. Наконец, меня вытащили на свет божий, и руки-ноги развязали.

— На твоем месте я бы не стал давать деру, — ухмыльнулся мне здоровый детина, продемонстрировав отсутствие переднего зуба. — Догоним и накажем.

Меня любезно сопроводили до костра, вручили миску с отвратной похлебкой и кружку с горьким аналогом местного чая. Когда я уже доедала, к костру подошел главный. Он был без рубашки, при свете костра на его коже блестели капли воды. Я завистливо вздохнула, помыться сразу целиком стало моей навязчивой мечтой. Все его тело было покрыто татуировками, но рассмотреть их мне мешала робость. Лишь на груди я увидела разъяренного летучего мыша с раскинутыми крыльями и оскаленной пастью. Обладатель тату поймал мой взгляд и ухмыльнулся. Я уткнулась в свою кружку и усиленно старалась слиться с пейзажем.

Он сидел у костра, так же, как и его товарищи, ел. Мой взгляд возвращался к нему вопреки всему, не раз краснея, приходилось отворачиваться. Не раз и не два я пыталась спросить, что же мне уготовано, хотя бы узнать, куда же меня везут. Но дальше того, чтобы открыть рот дело не шло, холодные серые глаза вымораживали мое нутро, не давая словам сорваться с языка. Мне указали на мое ложе недалеко от костра, я направилась к нему, когда что-то ударило меня в голову. Заклекотало прямо в ухо, дергая волосы. Я вскинула руки, с криком пытаясь это оторвать, когда подошел сероглазый. Я замолкла, он пугал меня сильнее, чем неведомый зверь в моих волосах. Блеснул металл, он достал нож. Я завороженно наблюдала за его приближением, а сероглазый оттянул мои волосы и полоснул. Голове сразу стало легко-легко. А тот распутал отрезанные волосы и освободил крупного летучего мыша. Мыш не бросился спасать в панике свою жизнь, а наоборот, взлетел на плечо освободителя. И уставился оттуда на меня глазками бусинками, разевая пасть с маленькими клыками, словно в ухмылке. А я весь вечер щупала свою голову. Моя единственная гордость, копна волнистых каштановых волос, превратилась в короткие кудряшки-пружинки. Ветер забавлялся ими вволю, я грустила по утрате, но в этом мире без горячих душей, где волосы можно было вымыть лишь в холодном ручье, это, пожалуй, даже во благо.

Ночью меня что-то разбудило. Я откинула одеяло и вгляделась в небо. Таких крупных и ярких звезд, да еще и переплетенных в причудливые созвездья, на земле было не увидеть. Ночным небом этого мира можно было любоваться часами. Затем окинула взглядом лагерь. На повозке сидел обязательный часовой, костер чуть тлел, остальные мужчины спали, похрапывая вразнобой. На кучке сушняка, приготовленного на утро в костер, прямо перед моим лицом сидел мыш. Грыз что-то зажатое в лапках и внимательно приглядывался ко мне. Безысходность затопила меня с головой, я была под чужим небом, на чужой земле, в окружении увешанных ножами мужчин. Стоны рвались из груди, но на мою возню вскинулся часовой. Я улыбнулась своему маленькому сторожу, мышу и провалилась в мучительные мысли и не менее мучительные сны.