Женщина со шрамом

– Это все, что он мне рассказал. Правда, есть еще одна деталь. Мне кажется, он упоминал, что она – служанка, уже вышедшая на пенсию, и что она помогала его двоюродным ухаживать за стариком родственником, которого посадили им на шею. Жаль, что ничем больше не могу быть вам полезен.

Дэлглиш поблагодарил Коксона и захлопнул мобильник. Если то, что рассказал ему Коксон, соответствовало действительности, и старая служанка была Элизабет Барнс, то она никоим образом не могла подписать завещание 7 июля 2005 года. Но была ли это Элизабет Барнс? Это могла быть любая женщина из деревни, помогавшая в Каменном коттедже. С помощью Робина Бойтона они могли бы отыскать ее след. Но Бойтон мертв.

Шел четвертый час утра, а сна – ни в одном глазу. На душе у Дэлглиша было неспокойно. То, что помнил Коксон о седьмом июля, всего лишь свидетельство с чужих слов, а Элизабет Барнс и Робин Бойтон теперь мертвы. Вряд ли есть шанс разыскать приятельницу, у которой останавливалась горничная, и тем более – такси, на котором она туда приехала. Его теория о подлоге целиком основана на косвенных доказательствах. Адам терпеть не мог производить арест, если за ним не следовало обвинение в убийстве. Когда дело в суде проваливается, на обвиняемом остается пятно подозрения, а офицер полиции, расследовавший дело, приобретает репутацию человека, склонного совершать неразумные и преждевременные поступки. Неужели этот случай станет одним из таких разочаровывающих расследований, к сожалению, далеко не редких, когда личность убийцы известна, но недостаточность улик не позволяет произвести арест?

Примирившись наконец с мыслью, что на сон никакой надежды нет, он встал с кровати, натянул брюки и толстый свитер и обмотал шею шарфом. Может быть, быстрая ходьба по переулку утомит его настолько, что заставит снова улечься в постель и заснуть.

В полночь прошел короткий, но сильный ливень, воздух был не обжигающе холодным, а сладко пахнущим и свежим. Дэлглиш быстро шагал под высоким, усыпанным веснушками звезд небом, не слыша ничего, кроме звука собственных шагов. Вдруг, словно дурное предчувствие, он ощутил неожиданный порыв ветра. Ночь ожила: ветер шелестел в темных кустах живой изгороди, заставлял поскрипывать верхние ветви деревьев – и вдруг, породив смятение и суматоху, стих так же неожиданно, как налетел. Но теперь, приближаясь к Манору, Дэлглиш увидел вдалеке языки пламени. Кому могло прийти в голову разжечь костер в четвертом часу утра? Что-то горело посреди круга Камней. Бросившись бежать к пылающему огню, с колотящимся о ребра сердцем, он выхватил из кармана мобильник и вызвал Кейт и Бентона.

4

Она не стала заводить будильник на два тридцать, боясь, что, как бы поспешно она ни заглушила звонок, кто-то может его услышать и проснуться. Но в будильнике не было необходимости. Из года в год она была способна будить себя просто силой собственной воли, так же как была способна притвориться спящей настолько убедительно, что ее дыхание становилось неглубоким и она сама уже не очень четко понимала, бодрствует она или спит. Два тридцать – хорошее время. Полночь – час ведовства, великий час тайн и тайных обрядов. Но мир людей больше уже не засыпает в полночь. Если мистеру Чандлеру-Пауэллу не спалось, он вполне мог выйти во тьму, как раз после полуночи, но в два тридцать уже не станет выходить на прогулку. И те, кто встает раньше всех, тоже еще не выйдут из дома. Сожжение Мэри Кайти совершилось в три часа дня, 20 декабря, но дневное время не годилось для ее акта во искупление чужого греха, для последнего обряда идентификации, который заставит навсегда смолкнуть тревожный голос Мэри Кайти и даст ей покой. Три часа ночи – ничего другого не придумаешь. И Мэри Кайти поняла бы. Самое важное – отдать ей эту последнюю дань любви и уважения, воспроизвести настолько точно, насколько хватит смелости, те ужасные, последние мгновения ее жизни. 20 декабря – не только тот самый день, но, возможно, и ее последний шанс сделать это. Ведь может случиться, что миссис Рейнер заедет за ней уже завтра. Она готова к отъезду, ей надоело, что все ею командуют, будто она – самое незначительное существо в Маноре. А ведь она, если бы только они знали, обладает самой большой властью. Но скоро-скоро с работой прислуги будет покончено, она станет богатой, и людям станут платить за то, что они будут ее обслуживать. Но сначала надо сказать это последнее «прости», в последний раз поговорить с Мэри Кайти.