Женщина со шрамом

Проблемы начались, когда клиника открылась и прибыли первые пациенты. Джордж дал объявление, что ему требуется экономка, но, как и предсказывали знакомые, испытывавшие ту же нужду, ни одна из претенденток ему не подходила. Старые слуги из Сток-Шеверелла, поколение за поколением работавшие у Крессетов, не соблазнялись высокой оплатой, которую предлагал чужак, вторгшийся в Манор. Он надеялся, что его секретарь в Лондоне найдет время справляться со счетами, с ведением бухгалтерских книг. Она не нашла. Он надеялся, что Могуорти, садовник, теперь отпущенный на покой дорогой фирмой и еженедельно являвшийся выполнять в Маноре тяжелую работу, снизойдет до того, чтобы больше помогать в доме. Тот не снизошел. Однако второе объявление об экономке, на этот раз иначе размещенное и иначе сформулированное, привело к нему Хелину. Он вспоминал, что это, скорее, она интервьюировала его, чем он ее. Она сообщила, что недавно развелась, что ни от кого не зависит; что у нее квартира в Лондоне, но она хочет найти себе какое-то занятие, пока размышляет, как построить свое будущее. Ей было бы интересно вернуться в Манор, пусть только на время.

Она вернулась шесть лет назад и все еще была здесь. Порой он задавался вопросом, как сможет обходиться без нее, когда она решит уйти, что она, вероятно, сделает столь же несуетливо и решительно, как пришла. Но он был слишком занят. Существовали еще проблемы (некоторые из них создал он сам) с операционной сестрой Флавией Холланд и с хирургом, его ассистентом, Маркусом Уэстхоллом. По натуре Джордж был человеком, все вовремя планирующим, однако он не видел смысла в том, чтобы заранее ожидать кризиса. Хелина уговорила свою бывшую гувернантку, Летицию Френшам, стать у нее бухгалтером. Летиция была то ли вдова, то ли разведенная, то ли просто уехавшая от мужа – он никогда не спрашивал. Счета велись безупречно, хаос в офисе сменился идеальным порядком. Могуорти прекратил раздражать всех угрозами уйти с работы и стал вполне услужлив. Повременные работники из деревни вдруг, загадочным образом, стали доступны. Хелина заявила, что ни один приличный повар не потерпит такую кухню, и Джордж, не скупясь, выделил деньги, потребные на модернизацию.

В каминах горели поленья, цветы и зелень даже зимой стояли в тех комнатах, которыми в доме пользовались. Манор ожил.

Когда Джордж подъехал к запертым воротам и вышел из машины, чтобы их открыть, он увидел, что аллея, ведущая к дому, темна. Однако стоило «мерседесу» проехать мимо восточного крыла к парковке, как зажегся свет, и в открывшейся двери главного входа Джорджа приветствовал повар, Дин Босток. На нем были синие клетчатые брюки и короткий белый пиджак – его обычная одежда, когда он собирался подавать обед. Он сказал:

– Мисс Крессет и миссис Френшам обедают не дома, сэр. Они просили передать вам, что поехали в Веймут, навестить друзей. Ваша комната готова, сэр. Могуорти растопил камины в библиотеке и в Большом зале. Мы подумали, что, раз вы в одиночестве, вы, может быть, предпочтете, чтобы обед подали там, а не в столовой. Принести напитки, сэр?

Они прошли через Большой зал. Чандлер-Пауэлл сорвал с себя куртку и, открыв дверь библиотеки, швырнул ее вместе с вечерней газетой на стул.

– Да. Виски, Дин, будьте добры. Я выпью прямо сейчас.

– А обед – через полчаса?

– Да, очень хорошо.

– Вы не выйдете на воздух перед обедом, сэр?

В голосе Дина слышались обеспокоенные нотки. Поняв причину, Чандлер-Пауэлл спросил:

– Так что же такое вы там вдвоем с Кимберли натворили?

– Мы подумали про суфле из сыра и про бефстроганов, сэр.

– Все ясно. Первое требует, чтобы я сидел и ждал его, а второе готовится быстро. Нет, Дин, я не собираюсь выходить на воздух.

Обед, как всегда, был превосходен. А он зачем-то задавал себе вопрос, почему с таким нетерпением ждет еды в те дни, когда в Маноре тихо и пусто. В операционные дни Джордж ел вместе с врачами и медсестрами и едва замечал, что у него на тарелке. Покончив с обедом, он уселся у камина в библиотеке и полчаса читал, потом взял куртку, электрический фонарик, отпер замок, отодвинул засовы и, выйдя через боковую дверь западного крыла в исколотую звездами тьму, зашагал по липовой аллее к белеющему кругу Камней Шеверелла.