Женщина справа

– Их столько было в ванной комнате: от бессонницы, антидепрессанты, против усталости. Твоя мать стала зависимой от них, Дэвид. Каждый раз, когда она их принимала, я видела, как в ее взгляде что-то угасает.

– О чем вы говорили?

– У нас разгорелся настоящий спор. Я просто узнала, что у нее встреча с агентом ФБР в «Голубой звезде» в 10 вечера. Я хотела сопроводить ее на встречу, чтобы морально поддержать, но она отказалась.

– Вы долго у нее оставались?

– Нет, четверть часа, не больше… Бетти сказала мне уходить и не вступать в общение до понедельника.

– Как вы и сделали?

– Нет. Я много раз пыталась позвонить ей из Палмдейл, в субботу и в воскресенье. Я была так расстроена, что она больше не хочет моей помощи… У меня было впечатление, что я ей больше ни к чему. Что было дальше, тебе известно… Бог знает, что произошло в тот уикенд! Только из газет на следующей неделе я узнала, что она исчезла в субботу утром, поприветствовав соседку…

Если отставить в сторону мои эгоистические соображения, Лора теперь вызывала у меня сострадание. Если бы даже моя мать не исчезла в тот уикенд в январе 1959-го, их история, несомненно, закончилась бы задолго до окончания съемок.

Однако я почувствовал себя обязанным не особенно расслабляться:

– Вы отдаете себе отчет, что я в ближайшее время проверю ваше алиби?

– Делай, что делаешь, я за это на тебя не сержусь. Я сейчас напишу тебе имена тех гостей, которые еще живы. Но ты теряешь время, Дэвид. Ты ищешь не в том направлении…

– Что вы хотите этим сказать?

– Ничего особенного, – сказала она бесцветным голосом, расставляя чашки на столе.

– Лора, я же вижу, что у вас есть что-то на уме. Вы должны мне это сказать, сейчас же! Дело принимает такой оборот, что в любом случае правда выйдет наружу! Вопрос только, это произойдет с вашей помощью или без нее?

Она отпила глоток чая. Я сделал то же самое, чувствуя, что в горле ужасающе пересохло.

– Я долго настаивала его… слишком крепкий, – произнесла она с гримаской.

В это мгновение мобильник сообщил мне, что я получил новую эсэмэску. «Все хорошо?» Я быстро отстучал на клавиатуре: «Да, скоро вернусь, не беспокойся».

– От Эбби?

– Откуда вы ее знаете?

– Ты мне говорил о ней в тот раз. Принимая во внимание, сколько сейчас времени, догадаться нетрудно.

– Разумеется… Эбби беременна.

Не знаю, почему у меня изо рта выскочила эта фраза. Может быть, потому, что, несмотря на всю эту ложь и мою глупую ревность, мне было хорошо в компании Лоры.

– Это великолепно, – с улыбкой сказала она. – Как ты себе представляешь своего ребенка? Помнится, в прошлый раз…

Мне на память пришел наш разговор в ботаническом саду.

– Вы были правы: мужчина никогда не чувствует, что готов стать отцом. Но, если оглянуться назад на последние несколько дней, это лучшее, что могло со мной произойти.

Лора продолжила пить чай. Глядя на нее, я подумал, что моей матери сейчас должно быть примерно столько же лет. Я представлял себе, как она живет в деревянном доме окнами на морскую набережную в Малибу или Санта-Монике, окруженная книгами и кошками. Долгими летними днями мы бы листали толстые альбомы, где я бы видел, как медленно, страница за страницей, она стареет, превращаясь в ту женщину, которую вижу перед собой сейчас, все такую же прекрасную и меланхоличную, – глядя изображения, которых никогда не существовало и которые я был не в состоянии ясно себе представить.

– А твой отец?

Лора вернула меня к действительности.

– Ты что-нибудь о нем выяснил? – продолжила она.

– Мой отец? Это его вы имеете в виду, говоря, что я ищу не в том направлении?

Она не ответила.

– Вы что-нибудь знаете, Лора? Вы всегда мне говорили, что вам не известно, кто это…

– Думаешь, в течение тех месяцев, когда мы с Бетти любили друг друга, она могла бы скрыть такое от меня?

– Хорошо подумайте над тем, что собираетесь мне сказать. Есть ложь, которая может иметь ужасные последствия.

Она уверенно выдержала мой взгляд, что окончательно убедило меня, что она намерена сказать мне правду.

– Теперь ты имеешь право это знать.

– Кто мой отец, Лора?

– Это друг Уоллеса Харриса… по правде говоря, его самый верный друг.

Мне показалось, что стул сам собой выскальзывает из-под меня.

– Его зовут Сэмюэл Кроуфорд, и я знаю, что он еще жив.

5

Ноябрь 1957 года

Шум голосов. Сдержанные и безудержные смешки. Элегантные наряды и знаменитые лица, проплывающие между вычурных колонн из порфира из холла в банкетный зал…

Вечер затягивался. Он происходил на роскошной вилле невероятно богатого агента, имя которого Элизабет не запомнила: что-то, заканчивающееся на «вуд» или «худ». Она стояла в углу гостиной с почти пустым бокалом в руке и деланой улыбкой на губах. Хозяин дома только что устроил глупый конкурс шарад – одна из ребяческих игр, предназначенных для того, чтобы продлить вечер, сделать его интереснее и оживленнее в этот поздний ночной час. Элизабет наблюдала за гостями издалека – простой зрительницей пьесы, интригу которой она так и не поняла.