Женщина справа

– И последнее, это очень важно: мне бы хотелось, чтобы все, что касается нашего сотрудничества, вы хранили в строжайшем секрете. Не говорите об этом никому, даже своему агенту. Не беспокойтесь, я распоряжусь установить наилучший срок контракта в надлежащей форме, но в ожидании…

По закону я был обязан сообщать Катберту обо всех предложениях, которые могли мне сделать. Сохранив в тайне встречи с Кроуфордом и Харрисом, я уже подложил ему свинью. До 70-х годов нередким явлением было, что сценаристы ишачили над проектом без контракта и оплаты; впрочем, эта наивность часто была источником больших разочарований, когда проект терпел неудачу. Теперь в Голливуде ни один серьезный сценарист не писал ни одной строчки, пока агент и адвокат не подготовят ему железобетонный контракт. Но главным мотивом моего присутствия у Харриса были не деньги. И, как большинство людей в своей профессии, я был бы готов бесплатно работать на него.

– Мне неловко, что прерываю наш обмен мнениями, но сейчас я чувствую, что немного устал. Думаю, не стоило тратить силы на возню в саду. Пожалуйста, передайте мне книгу.

Харрис схватил валяющуюся на столе потертую шариковую ручку и нацарапал на форзаце свой телефонный номер.

– Позвоните мне сразу, как только закончите. Сколько бы времени ни было… Я сплю очень мало, и вы меня не потревожите.

Я поднялся на ноги, чувствуя сильнейшее разочарование: проехать добрых два часа, а в результате наша встреча оказалась обставлена будто обыкновеннейшее посещение дантиста. Особенно если учесть, что во время всего разговора с Кроуфордом мы ни разу даже намеком не коснулись истории с моей матерью.

Харрис даже не проводил меня до машины. Распрощавшись со мной на крыльце, он тут же исчез в недрах своего странного жилища. Когда я пересек границу владений, меня не покидало ощущение, что вся эта встреча в конечном итоге была лишь жалким маскарадом.

5

Отыскать гостиницу было вовсе не трудно. Едва выехав от Харриса, я буквально наткнулся на очаровательную маленькую гостиницу в колониальном стиле. Без сомнения, одна из бывших резиденций богачей из Нью-Йорка. Уверен, она бы очень понравилась Эбби. Моя комната с полосатыми обоями, камин, облицованный камнем, и ванна на ножках, казалось, сошли со страниц романа XIX века, – все это помогло мне погрузиться в атмосферу «Дома о семи порталах».

Так как у меня не было никакого желания сидеть взаперти, я прогулялся по Стокбриджу – городку не особенно претенциозному, но с культурными традициями, где почти невозможно сделать шаг, чтобы тебе на глаза не попалась репродукция картины Нормана Роквэлла. На главной улице я выпил стаканчик, поглядывая на туристов, еще многочисленных сейчас, в конце августа, затем купил кое-что из туалетных принадлежностей, так как не мог и представить себе, что придется провести ночь в Беркшире.

Вернувшись в гостиницу, я, не отрываясь, прочитал роман Готорна, проведя за этим занятием весь вечер и часть ночи, и должен сказать, что он мне понравился. Даже несмотря на то, что, будучи сценаристом, я счел, что в нем слишком много лирических отступлений, а развязка притянута за уши, было понятно, что́ в этой истории могло привлечь внимание Харриса.

Один из центральных персонажей, молодой фотограф, разоблачает обман, совершенный важным лицом. Интерес к книге порождало то, что фотография здесь трактовалась не только как индикатор правды, но и как источник иллюзий, вводящий персонажей книги в заблуждение относительно истинной природы изображенных на снимках. Не нужно быть провидцем, чтобы понять: образ дагерротипа занимал в романе то же место, что кино в жизни самого Харриса. Более того, в книге содержалась явная политическая подоплека. Я представлял себе, что наш прогрессивный фотограф должен быть в авангарде сражения против пуританства и правящих классов – идея, которая воплощается и во многих других фильмах.

Я не мог не думать о «Покинутой» и о роли, которую должна была сыграть в нем моя мать: молодая женщина, которая задыхается в мире лжи, во власти мужа-лицемера, она решает восстать против условностей мира крупной буржуазии. Как и требовал режиссер, по ходу чтения я делал в тетради заметки. В завершение, удивляясь самому себе, я неразборчиво написал на странице: Что я здесь делаю?

* * *

Спал я мало и плохо. Торопливо позавтракав, в 8.30 я позвонил Харрису по номеру, который тот мне оставил. Трубку поднял он сам.

– Я вас не потревожил?

– Дэвид… вам хватило времени, чтобы перечитать роман?

– Да.

– Можете приехать?

– Когда?

– Через полчаса, если вас не затруднит.

Не попрощавшись, он разъединил вызов. Его манера не сковывать себя условностями выводила меня из равновесия. Он не делал никаких усилий, чтобы выглядеть любезным, и наши разговоры ограничивались лишь самым необходимым.