Женщина справа

– В этом есть хоть какая-то логика.

– Не так уж и много! Самое худшее состоит в том, что невозможно исключить то, что этого мужчину в какой-то момент уже допрашивали. Думаю, вы знаете про дело Зодиака…

– В самых общих чертах.

– Я еще был полицейским инспектором, когда эти убийства совершались на севере Калифорнии. Я знал немало полицейских, работающих над тем делом. Меньше чем за десять лет допрошено две с половиной тысячи человек – в уголовной полиции это рекорд. Кто виновный, так и не узнали, но все полицейские инспекторы были уверены, что он фигурирует в этих списках. Поверьте, человек, по вине которого ваша мать пропала без вести, был с ней знаком. И даже очень хорошо знаком. Я все больше и больше убеждаюсь, что нам всего лишь не хватило времени.

– Времени? Но вы мне сказали, что департамент полиции Лос-Анджелеса потратил огромные средства на это дело…

Хэтэуэй зажег новую сигарету и щелкнул своей «Зиппо». Перед тем как ответить, он с наслаждением выпустил клуб дыма.

– Примерно две недели спустя после начала расследования Норман Финли, начальник полиции, собрал нас всех, чтобы объяснить, что этим делом займутся федералы. Все в департаменте ходили как в воду опущенные. Эти из ФБР вдруг заявились, чтобы перед всеми продемонстрировать, какие мы бездельники…

– Я думал, что ФБР и департамент полиции Лос-Анджелеса сотрудничали.

– «Сотрудничали» – не то слово, которое я употребил бы в данном случае. Скажем так: мы вкалывали на них. Мы не были новичками, но отныне для спецагентов стали чем-то вроде подотделения в Лос-Анджелесе. Они заново, с нуля провели все допросы. Мы уже привыкли, что с юрисдикцией все непросто. Город или страна? В половине дел нам приходилось буквально до зубов драться с шерифом, но с ФБР все было по-другому. Приказы исходили из очень высоких инстанций. Разумеется, это не помешало нам и дальше заниматься своим делом, пока однажды…

Хэтэуэй остановился, будто его посетили неприятные воспоминания.

– Я вам уже говорил про своего напарника Джеффри Уилсона. Это был заслуженный инспектор, знавший все крупные уголовные дела сороковых. «Служить и защищать» – вот ради чего он жил. Он был убежден, что дело можно раскрыть, только обнаружив неизвестного из «Голубой звезды». Однажды Джеффри вышел из кабинета начальника полиции, буквально задыхаясь от ярости: от него потребовали не больше не меньше – прекратить поиски неизвестного.

– Почему?

– Потому что теперь этой частью расследования занималось ФБР. Джеффри попытался протестовать, но начальник и слушать его не захотел. Тот не сдавался. С каждым днем эта история все больше подтачивала его. Уверяю вас, сначала мне было трудно понять, почему он принимает это так близко к сердцу. И вот однажды вечером, отпахав дежурство, мы отправились выпить по стаканчику, но Джеффри предпочел не идти в бар, где все мы обычно бывали. «Стены имеют уши», как сказал он мне. Ему не хотелось, чтобы другие слышали наш разговор. Вот тогда-то он и выложил мне свою теорию: нам вставляют палки в колеса именно потому, что федералы давно выяснили, кто этот незнакомец, и не хотят, чтобы мы совали нос в их грязные делишки.

– Вы что, насмехаетесь?

– Джеффри-то ни капли не насмехался. Он думал, что речь идет о какой-то очень важной шишке.

Я принялся ерзать в своем кресле.

– Подождите, я не уверен, что уловил вашу мысль. Вы говорите, что ФБР выгораживало типа, подозреваемого в том, что моя мать пропала по его вине?

– Я никогда не считал, что Кеннеди заказал убийство Мерилин, я не приверженец теорий заговора. Все, что я знаю: Джеффри почуял что-то нечистое. Вполне возможно, что федералы держат в секрете личность этого мужчины, чтобы избежать скандала, но ничто не доказывает, что он причинил зло вашей матери.

– Обратного тоже ничто не доказывает… И вы ничего не сделали, чтобы узнать об этом побольше?

– Ей-богу, вы ничего не слушаете из того, что я вам говорю! Я едва не дошел до самого верха, но только шишек себе набил… А что я, по-вашему, был должен делать? Земля вращаться не перестала, дела в бюро продолжали накапливаться, и мы просто физически не имели возможности вести расследования, как хотелось бы.

– Ваш друг в конечном итоге тоже присмирел?

– Не совсем, и это, впрочем, дорого ему обошлось.

– То есть?

– Как многие полицейские того времени, Джеффри любил приложиться к бутылке. Иногда он был не в состоянии вовремя заткнуться. Он принялся повсюду трезвонить, что никто ничего не делает, чтобы найти виновного. Все это не замедлило дойти до ушей начальства. Думаю, некоторые субъекты из департамента здесь были ни при чем.

– Хотите сказать, что его вышвырнули?