Женщина в белом

In those few words she unconsciously gave me the key to her whole character: to that generous trust in others which, in her nature, grew innocently out of the sense of her own truth.	Этими безыскусственными словами она дала мне ключ к своему характеру. Доверие к людям было отражением ее собственной полной правдивости.
I only knew it intuitively then.	Тогда я угадал это сердцем.
I know it by experience now.	Теперь я знаю это по опыту.
We merely waited to rouse good Mrs. Vesey from the place which she still occupied at the deserted luncheon-table, before we entered the open carriage for our promised drive.	Миссис Вэзи все еще сидела за опустевшим обеденным столом, когда мы весело подняли ее с места, чтобы пересадить в открытую коляску и вместе ехать на обещанную прогулку.
The old lady and Miss Halcombe occupied the back seat, and Miss Fairlie and I sat together in front, with the sketch-book open between us, fairly exhibited at last to my professional eyes.	Пожилая леди и мисс Голкомб сели на заднее сиденье, а мисс Фэрли и я устроились против них.
All serious criticism on the drawings, even if I had been disposed to volunteer it, was rendered impossible by Miss Halcombe's lively resolution to see nothing but the ridiculous side of the Fine Arts, as practised by herself, her sister, and ladies in general.	Альбом, конечно, был доверен моему опытному глазу, но серьезный разговор о рисунках был немыслим при мисс Г олкомб, которая откровенно высмеивала всякое женское искусство, в том числе свое и своей сестры.
I can remember the conversation that passed far more easily than the sketches that I mechanically looked over.	Мне гораздо больше запомнился наш разговор, особенно когда в беседе принимала участие мисс Фэрли, чем рисунки, которые я машинально просматривал.
That part of the talk, especially, in which Miss Fairlie took any share, is still as vividly impressed on my memory as if I had heard it only a few hours ago.	Все, что связано с ней, я помню так живо, как будто это было вчера.
Yes! let me acknowledge that on this first day I let the charm of her presence lure me from the recollection of myself and my position.	Да! Признаюсь, что с первого же дня, очарованный ею, я позволил себе забыться, я забыл свое положение.
The most trifling of the questions that she put to me, on the subject of using her pencil and mixing her colours; the slightest alterations of expression in the lovely eyes that looked into mine with such an earnest desire to learn all that I could teach, and to discover all that I could show, attracted more of my attention than the finest view we passed through, or the grandest changes of light and shade, as they flowed into each other over the waving moorland and the level beach.	Самый простой ее вопрос: "Как держать карандаш? Как смешивать краски?", малейшая перемена в выражении ее глаз, устремленных на меня с таким серьезным желанием научиться всему, чему я мог научить, и постичь все, что я мог показать, приковывало к себе мое внимание несравненно сильнее, чем самые красивые места, мимо которых мы проезжали, или игра света и тени над волнистой равниной и пологими берегами моря.
At any time, and under any circumstances of human interest, is it not strange to see how little real hold the objects of the natural world amid which we live can gain on our hearts and minds?	Не странно ли, что все окружающее так мало на нас влияет, когда мы всецело поглощены какой-то думой?
We go to Nature for comfort in trouble, and sympathy in joy, only in books.	Только в книгах, но не в действительности, мы ищем утешения на лоне природы, когда мы в горе, или созвучия в ней, когда мы счастливы.