Женщина в белом

It is hard to see that the lower part of the face is too delicately refined away towards the chin to be in full and fair proportion with the upper part; that the nose, in escaping the aquiline bend (always hard and cruel in a woman, no matter how abstractedly perfect it may be), has erred a little in the other extreme, and has missed the ideal straightness of line; and that the sweet, sensitive lips are subject to a slight nervous contraction, when she smiles, which draws them upward a little at one corner, towards the cheek.	Не замечаешь, что подбородок несколько слабо развит; что нос (отнюдь не орлиный - таковой неизбежно придает женскому лицу злой и хищный вид, как бы красив он ни был) маловат и не отличается идеальной правильностью; что нежные, мягкие губы с приподнятыми уголками иногда нервно подергиваются, когда она улыбается.
It might be possible to note these blemishes in another woman's face but it is not easy to dwell on them in hers, so subtly are they connected with all that is individual and characteristic in her expression, and so closely does the expression depend for its full play and life, in every other feature, on the moving impulse of the eyes.	Все эти недостатки, возможно, были бы заметны на другом женском лице, но тут их не видишь, все сливается в одно целое - живое, прелестное, выразительное, присущее только ей одной. Так велика непреодолимая сила очарования ее глаз.
Does my poor portrait of her, my fond, patient labour of long and happy days, show me these things?	Передал ли все это мой бедный портрет, написанный с такой любовью и старанием в те безмятежные, счастливые дни?..
Ah, how few of them are in the dim mechanical drawing, and how many in the mind with which I regard it!	О, как мертво все на рисунке и как живо в моей памяти!
A fair, delicate girl, in a pretty light dress, trifling with the leaves of a sketch-book, while she looks up from it with truthful, innocent blue eyes-that is all the drawing can say; all, perhaps, that even the deeper reach of thought and pen can say in their language, either.	Светловолосая хрупкая девушка в легком платье, голубоглазая и невинная, с альбомом в руках -вот и все, что можно увидеть на портрете; вот, может быть, и все, что можно передать словами.
The woman who first gives life, light, and form to our shadowy conceptions of beauty, fills a void in our spiritual nature that has remained unknown to us till she appeared.	Женщина, впервые давшая жизнь, свет и форму нашему туманному представлению о красоте, заполнит в нашей душе пустоту, о которой мы и не подозревали до появления ее.
Sympathies that lie too deep for words, too deep almost for thoughts, are touched, at such times, by other charms than those which the senses feel and which the resources of expression can realise.	Наша душа откликнется в такую минуту на очарование, несравненно более глубокое, чем то, которое постигается разумом и может быть выражено в словах.
The mystery which underlies the beauty of women is never raised above the reach of all expression until it has claimed kindred with the deeper mystery in our own souls. Then, and then only, has it passed beyond the narrow region on which light falls, in this world, from the pencil and the pen.	Когда обаяние женской красоты проникает в самые глубины нашего сердца, оно становится невыразимым, ибо переходит ту грань, за которой перо уже не властно.
Think of her as you thought of the first woman who quickened the pulses within you that the rest of her sex had no art to stir.	Подумайте о ней, как вы думали о той, что впервые задела в вас струны, молчавшие при других женщинах.
Let the kind, candid blue eyes meet yours, as they met mine, with the one matchless look which we both remember so well.	Пусть ясные, чистые голубые глаза встретятся с вашими, как они встретились с моими в том первом, неповторимом взгляде, который мы оба запомнили навсегда.