Женщина в белом

He overwhelmed me with the wildest expressions of affection-exclaimed passionately, in his exaggerated Italian way, that he would hold his life henceforth at my disposal-and declared that he should never be happy again until he had found an opportunity of proving his gratitude by rendering me some service which I might remember, on my side, to the end of my days.	В самых восторженных выражениях Песка поклялся мне в вечной благодарности, уверяя, что не успокоится, пока не отплатит мне услугой, которую я, в свою очередь, запомню до конца моих дней.
I did my best to stop the torrent of his tears and protestations by persisting in treating the whole adventure as a good subject for a joke; and succeeded at last, as I imagined, in lessening Pesca's overwhelming sense of obligation to me.	Я сделал все, что мог, чтобы прекратить поток его излияний и превратить все в шутку. Мне показалось, что я сумел несколько охладить его преувеличенное чувство благодарности.
Little did I think then-little did I think afterwards when our pleasant holiday had drawn to an end-that the opportunity of serving me for which my grateful companion so ardently longed was soon to come; that he was eagerly to seize it on the instant; and that by so doing he was to turn the whole current of my existence into a new channel, and to alter me to myself almost past recognition.	Не думал я тогда, как не думал и позже, в конце наших веселых каникул, что, страстно желая отблагодарить меня, он вскоре ухватится за первую возможность оказать мне услугу, которая направит всю мою жизнь по новому пути и до неузнаваемости изменит меня самого.
Yet so it was.	Но так случилось.
If I had not dived for Professor Pesca when he lay under water on his shingle bed, I should in all human probability never have been connected with the story which these pages will relate-I should never, perhaps, have heard even the name of the woman who has lived in all my thoughts, who has possessed herself of all my energies, who has become the one guiding influence that now directs the purpose of my life.	Если б я не нырнул за профессором Пеской, когда он лежал на дне морском, то, по всей вероятности, я никогда бы не стал участником событий, изложенных тут; я бы никогда не услышал имя женщины, овладевшей всеми помыслами души моей, ставшей целью всех моих стремлений, путеводной звездой, озаряющей теперь мой жизненный путь.
III	III
Pesca's face and manner, on the evening when we confronted each other at my mother's gate, were more than sufficient to inform me that something extraordinary had happened.	По выражению лица Пески, бросившегося мне навстречу в тот вечер, я сразу понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее.
It was quite useless, however, to ask him for an immediate explanation.	Просить у него немедленного объяснения было бесполезно.
I could only conjecture, while he was dragging me in by both hands, that (knowing my habits) he had come to the cottage to make sure of meeting me that night, and that he had some news to tell of an unusually agreeable kind.	Я мог только предположить, когда он весело тащил меня в комнаты, что, зная мои привычки, он пришел в коттедж для того, чтобы меня встретить и рассказать какие-то чрезвычайно приятные новости.
We both bounced into the parlour in a highly abrupt and undignified manner.	Мы ворвались в гостиную самым невежливым и шумным образом.
My mother sat by the open window laughing and fanning herself.	Матушка сидела у открытого окна и смеялась, обмахиваясь веером.
Pesca was one of her especial favourites and his wildest eccentricities were always pardonable in her eyes.	Песка был одним из ее любимцев; она прощала ему все его чудачества.