Читаем Женщина в белом полностью

Poor dear soul! from the first moment when she found out that the little Professor was deeply and gratefully attached to her son, she opened her heart to him unreservedly, and took all his puzzling foreign peculiarities for granted, without so much as attempting to understand any one of them.Дорогая матушка! С той минуты, как она узнала о его благодарности и преданности ее сыну, она приняла маленького профессора в свое сердце и к его непонятным чужеземным выходкам относилась с невозмутимым спокойствием, не пытаясь разгадать их смысл.
My sister Sarah, with all the advantages of youth, was, strangely enough, less pliable.Сестра моя Сара, несмотря на свою молодость, была более сдержанна.
She did full justice to Pesca's excellent qualities of heart; but she could not accept him implicitly, as my mother accepted him, for my sake.Она отдавала должное прекрасным душевным качествам Пески, но не принимала его целиком, как моя мать.
Her insular notions of propriety rose in perpetual revolt against Pesca's constitutional contempt for appearances; and she was always more or less undisguisedly astonished at her mother's familiarity with the eccentric little foreigner.С ее точки зрения, он постоянно нарушал границы дозволенного и тем сильно ее шокировал. Ее всегда удивляла снисходительность матери к эксцентричному маленькому иностранцу.
I have observed, not only in my sister's case, but in the instances of others, that we of the young generation are nothing like so hearty and so impulsive as some of our elders.Надо сказать, что, по моим наблюдениям не только над сестрой, но и над другими, мы, молодое поколение, далеко не так сердечны и непосредственны, как наши старшие.
I constantly see old people flushed and excited by the prospect of some anticipated pleasure which altogether fails to ruffle the tranquillity of their serene grandchildren.Мне часто приходится видеть, как старики по-детски радуются, предвкушая какое-нибудь невинное удовольствие, тогда как их внуки относятся к оному с полным равнодушием.
Are we, I wonder, quite such genuine boys and girls now as our seniors were in their time?Я нахожу, что люди старшего поколения были в свое время более подлинными детьми, чем мы.
Has the great advance in education taken rather too long a stride; and are we in these modern days, just the least trifle in the world too well brought up?Может быть, за последние десятилетия воспитание сделало такие успехи, что мы теперь чересчур уж воспитанны?
Without attempting to answer those questions decisively, I may at least record that I never saw my mother and my sister together in Pesca's society, without finding my mother much the younger woman of the two.Не решаясь утверждать это, я должен сказать, что в обществе профессора Пески моя мать казалась гораздо моложе моей сестры.
On this occasion, for example, while the old lady was laughing heartily over the boyish manner in which we tumbled into the parlour, Sarah was perturbedly picking up the broken pieces of a teacup, which the Professor had knocked off the table in his precipitate advance to meet me at the door.Так и на этот раз: в то время как матушка от души смеялась над нашим мальчишеским вторжением в гостиную, Сара озабоченно подбирала осколки чашки, опрокинутой профессором на пол, когда он стремглав помчался открывать мне дверь.
"I don't know what would have happened, Walter," said my mother, "if you had delayed much longer.- Я не знаю, что было бы, Уолтер, если б ты запоздал, - сказала матушка.
Pesca has been half mad with impatience, and I have been half mad with curiosity.- Песка чуть с ума не сошел от нетерпения, а я -от любопытства.
The Professor has brought some wonderful news with him, in which he says you are concerned; and he has cruelly refused to give us the smallest hint of it till his friend Walter appeared."Профессор явился с замечательной новостью -она касается тебя. Но он безжалостно отказался вымолвить о ней хотя бы словечко, пока не придет его друг Уолтер.
Перейти на страницу:

Все книги серии The Woman in White - ru (версии)

Похожие книги

Нарратология
Нарратология

Книга призвана ознакомить русских читателей с выдающимися теоретическими позициями современной нарратологии (теории повествования) и предложить решение некоторых спорных вопросов. Исторические обзоры ключевых понятий служат в первую очередь описанию соответствующих явлений в структуре нарративов. Исходя из признаков художественных повествовательных произведений (нарративность, фикциональность, эстетичность) автор сосредоточивается на основных вопросах «перспективологии» (коммуникативная структура нарратива, повествовательные инстанции, точка зрения, соотношение текста нарратора и текста персонажа) и сюжетологии (нарративные трансформации, роль вневременных связей в нарративном тексте). Во втором издании более подробно разработаны аспекты нарративности, события и событийности. Настоящая книга представляет собой систематическое введение в основные проблемы нарратологии.

Вольф Шмид

Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука
Собрание сочинений в пяти томах (шести книгах) Т. 5. (кн. 1) Переводы зарубежной прозы
Собрание сочинений в пяти томах (шести книгах) Т. 5. (кн. 1) Переводы зарубежной прозы

Том 5 (кн. 1) продолжает знакомить читателя с прозаическими переводами Сергея Николаевича Толстого (1908–1977), прозаика, поэта, драматурга, литературоведа, философа, из которых самым объемным и с художественной точки зрения самым значительным является «Капут» Курцио Малапарте о Второй Мировой войне (целиком публикуется впервые), произведение единственное в своем роде, осмысленное автором в ключе общехристианских ценностей. Это воспоминания писателя, который в качестве итальянского военного корреспондента объехал всю Европу: он оказывался и на Восточном, и на Финском фронтах, его принимали в королевских домах Швеции и Италии, он беседовал с генералитетом рейха в оккупированной Польше, видел еврейские гетто, погромы в Молдавии; он рассказывает о чудотворной иконе Черной Девы в Ченстохове, о доме с привидением в Финляндии и о многих неизвестных читателю исторических фактах. Автор вскрывает сущность фашизма. Несмотря на трагическую, жестокую реальность описываемых событий, перевод нередко воспринимается как стихи в прозе — настолько он изыскан и эстетичен.Эту эстетику дополняют два фрагментарных перевода: из Марселя Пруста «Пленница» и Эдмона де Гонкура «Хокусай» (о выдающемся японском художнике), а третий — первые главы «Цитадели» Антуана де Сент-Экзюпери — идеологически завершает весь связанный цикл переводов зарубежной прозы большого писателя XX века.Том заканчивается составленным С. Н. Толстым уникальным «Словарем неологизмов» — от Тредиаковского до современных ему поэтов, работа над которым велась на протяжении последних лет его жизни, до середины 70-х гг.

Антуан де Сент-Экзюпери , Курцио Малапарте , Марсель Пруст , Сергей Николаевич Толстой , Эдмон Гонкур

Языкознание, иностранные языки / Проза / Классическая проза / Военная документалистика / Словари и Энциклопедии