Женщина в древнем мире

Близ Сард, примерно в 100 километрах от западного побережья Малой Азии, на территории современной Турции, на скале найдено изображение сидящей богини со львами. Оно, без сомнения, относится к хеттской эпохе, к периоду примерно между 2000 и 1200 гг. до н. э. У хеттов это божество называлось Кубаба. Ее можно считать предшественницей лидийской Кибелы, получившей позднее известность как горная богиня Сард. Колоссальное выветрившееся изображение на каменном обрыве, над разлившимся теперь водоемом, возле которого пасутся овцы и козы, производит сильное впечатление. Тот факт, что богиня представлена сидящей между двумя львами, вне всяких сомнений, связан с древними мифами о воинственных женщинах-львицах. Спорным можно считать разве что сопоставление лидийской Кибелы с хеттской богиней Кубабой[13], хотя в языковом отношении оно безупречно. И Кубаба и Кибела — богини гор, культ обеих соответствует их природе: пантеры и львы — их спутники. Древнейшее святилище Кибелы находилось в той же местности, на горе Диндим.

Совсем поблизости, скрытая в лесном мраке, расположена. как гласит легенда, могила прекрасного возлюбленного Кибелы — Аттиса, смертного, милого, рано скончавшегося мальчика-пастуха, которого любовь богини сделала бессмертным. Аттис по обету обязан был хранить целомудрие и верность Кибеле, но он допустил слабость — позволил соблазнить себя лесной нимфе, тем самым нарушив обет; услышав голос богини, он в припадке безумия оскопил себя под пинией, а затем в отчаянии покончил с собой. По-видимому, Аттис был жрецом и служителем Кибелы; он носил женское одеяние. благодаря Аттису культ Кибелы распространился по всей Малой Азии.

Кибела на повозке, запряженной львами, встречает пастуха Аттиса. Интересно. что он прислонился к стволу пинии, возле которой впоследствии сам себя оскопит и которая потом будет ему посвящена. Согласно малоазийским народным верованиям, считалось (и считается теперь), что шишка пинии укрепляет мужскую силу.

С тех пор, согласно легенде, величественные пинии с их зонтообразной кроной — характерный для Средиземноморья вид сосны — осеняют все места, где почитался прекрасный Аттис. Когда над лесистыми горами Анатолии проносились весенние бури, пастухи говорили: «Это Кибела мчится со своей буйной свитой. И все горные склоны вторят ее горестным восклицаниям: «Аттис! Аттис! Где ты?» С ума можно сойти от страха». Каждый год, в конце марта, когда многочисленные общины Кибелы отмечали жертвенную смерть Аттиса, фанатичные жрецы, которые, подобно Аттису, должны быть оскоплены и одеты в женское платье, бродили по лесам и горам при свете факелов, под пьянящую музыку рогов, дудок, барабанов и кастаньет. Бредущие вслед за ними почитатели Кибелы в своем оргиастическом неистовстве заходили иногда так далеко, что наносили раны сами себе или друг другу.

Желавший стать жрецом Кибелы был обязан пройти также через обряд окропления кровью. Он спускался в яму. над которой убивали быка, и бычья кровь капала ему на голову. Этот акт полностью соответствовал таинству крещения; он был связан с идеей очищения, возрождения и чувством мистического единства с божеством. Во время священной трапезы жрец, согласно Клименту Александрийскому (II в. н. э.), произносил слова: «Я вступил в адитон». Адитон — самое заповедное место, в которое могли входить только жрецы. Это слово означало также «брачный покой» божества, где происходило таинство «священного брака» посвященного и богини.

Протестантский исследователь религии И. Лейпольдт пишет: «Что касается воздействия культа Кибелы — Аттиса, то есть серьезные основания видеть его пережитки у христиан-монтанистов, которых называют также просто «фригийцами». У них, по-видимому, значительную роль играет экстатический элемент».

Фригийскую богиню-мать часто отождествляли с Артемидой Эфесской, с Афродитой Кипрской и другими малоазийскими божествами, в 204 г. до н. э. по совету оракула-сивиллы она была введена в пантеон римской государственной религии. Культ Афродиты — Адониса обнаруживает поразительное сходство с культом Кибелы — Аттиса.

Юноша Адонис, имя которого стало нарицательным для красавца и которого полюбила Афродита, был. как и Аттис, пастухом. Только он после поры недолгой любви не сам умертвил себя, а был растерзан диким вепрем. Безутешная Афродита добилась у богов разрешения. чтобы ее возлюбленный мог на полгода возвращаться к ней. Разве не напоминает эта история миф о Деметре и Персефоне? Только в мифах об Аттисе и Адонисе главную роль играет не дочь, а возлюбленный; он олицетворяет исчезающую и воскресающую любовь.