Женщина в древнем мире

В одной из сур Корана говорится, что само природное устройство женщины — лишь она может рожать и вскармливать детей — указывает на ее главное предназначение: рождение и воспитание детей. Главная задача мужчины — усердно «вспахивать» ее; но он должен остерегаться, как бы не потерять при этом душу. Сура гласит: «Ваши жены — нива для вас, ходите на вашу ниву, когда пожелаете…» (Коран, 2, 223). Бесплодие воспринималось как кара судьбы. Мужчина, который «дал своему семени пролиться», то есть умышленно постарался предупредить беременность, считался «проклятым», судьба должна была его наказать.

Когда в трудные времена студенты-богословы стали игнорировать в своей семейной жизни основной завет Библии: «Умножайтесь, как звезды в небесах и как песок в море», их учитель, рабби бен Аццаи говорил гневно: «Горе тем, кто пренебрегает продолжением рода, каждый, кто умышленно так поступает, подобен преступнику. проливающему кровь». Государство поощряло деторождение, а за бездетность карало. Согласно Платону, не вступившие в брак и бездетные должны терять права граждан, «ибо, лишь производя потомство, можно обеспечить устойчивость государства». Он добавляет к этому требование, чтобы на брачное ложе всходили только трезвыми, «ибо ваш ребенок должен рождаться от людей здоровых и умеренных… Неизвестно, в какую ночь или в какой день произойдет зачатие». Платон подчеркивал, что деторождение — не только общественный и нравственный, но также непременный религиозный долг. Представление о деторождении как о религиозном долге в Греции было таким же. как на Ближнем и Среднем Востоке.

Истинно благочестивый человек способен воспитать в религиозном духе своих детей; лишь они обеспечат бессмертие душ своих родителей. Кто умрет, не оставив потомства, тот в наказание будет носиться как тень, не находя успокоения. Понятно, почему во времена, когда господствовали подобные представления, признанием пользовалась лишь женщина-мать, уделом же бездетной было презрение.

Гиперид (389–322 гг. до н. э.), ученик Платона, требовал относиться к бездетным женщинам так, чтобы они почувствовали стыд. Приветствуя женщину, надо было обращаться к ней не как к дочери такого-то и такого-то и не как к жене такого-то и такого-то, а лишь как к матери такого-то и такого-то. Бездетные не должны были участвовать в праздниках и религиозных торжествах.

«Дай мне детей, не то я умру»

Женщины, которые из-за врожденных биологических недостатков не могли родить детей, представлялись обществу бесполезными, даже вредными, проклятыми и несущими проклятие. Если женщина оставалась бесплодной, в этом, считали древние, была виновата только она, но не мужчина.

Гиппократ (460 — около 370 гг. до н. э.), первый из врачей перешедший от эмпирического мышления к научному, придавал особое значение наблюдениям над больными; однако и он полагал, что причина женских болезней не органическая и не инфекционная, их порождает «hybris». Словом «hybris» («святотатство») греки пытались объяснить все непостижимое в жизни: предопределенность, как казалось им, счастья и несчастья, необходимость для человека отвечать за свои поступки. Понятие «hybris» подразумевало, однако, не только вину, грех, но и «заносчивость», трагизм надменного высокомерия. Так, фиванская царица Ниоба, согласно мифу, хвастала своими четырнадцатью детьми и была за это наказана богами. Аполлон и Артемида умертвили всех сыновей и дочерей Ниобы на ее глазах. Женщин, не рожавших детей, как и женщин, не желавших зачинать, постигала кара богов.

Подобные взгляды на роковое предопределение существовали у всех народов, в том числе у древних евреев. Рахиль (образ идеальной женщины, по Библии) в течение двадцати лет. несмотря на всю свою страстную любовь, не могла забеременеть, тогда как ее сестра Лия, другая жена ее мужа, родила уже нескольких детей. Тогда Рахиль в отчаянии воскликнула: «Дай мне детей; а если не так, я умру»[72]. Терпение Рахили иссякло, она больше не могла вынести своего положения, ее неспособность родить стала для всех очевидной. Она избегала людей, даже сестру и всех домашних, ей казалось, что каждый смотрит ей вслед, каждый знает, что судьба обрекла ее на бесплодие.