Женщина в лунном свете

– Хочешь узнать, что было потом? – спросила Катя уже спокойней, немного овладев собой.

– Да.

– Я поехала к Трефилову. Тебе наврала, что еду к друзьям-художникам. Думала как-то уговорить его, смягчить. Но он был непреклонен. Им владело все вместе: ревность, страх разоблачения, жадность, нежелание терять обещанные деньги. Короче… я пробыла там два дня и ничего не добилась, он по-прежнему угрожал, что все тебе расскажет, если я немедленно не убью тебя. Говорил, что у нас с ним один выход из положения – твоя смерть. Отступать некуда. Я поняла, что выбора у меня нет. Надо бежать отсюда. У меня тетка в Смоленской области, к ней я и собралась. Мне бы там несладко пришлось, но пусть лучше так, чем весь этот позор. Думала, ночь последнюю проведу с тобой, а назавтра исчезну по-тихому. Когда я вернулась от Трефилова, ты был у приятеля. Я прилегла в ожидании и задремала. Перед тем как уснуть, все молила Бога как-то помочь, сделать так, чтобы я могла остаться с тобой… Проснулась утром, а ты говоришь, что квартиру возвращают! Я была вне себя от счастья, решила – вот он, шанс, о котором я просила небеса. Продам квартиру по-настоящему или сдам на худой конец, как ты предлагал, деньги Трефилову отдам, откуплюсь. Я уцепилась за эту идею, мне стало так хорошо, легко… Да только недолго я радовалась – вечером, пока тебя не было, он снова позвонил и сказал, что дает мне ровно неделю. Если через неделю ты не будешь мертв, он покажет тебе записи в телефоне…

Катя умолкла. По ее щекам катились слезы. Иван не мог вымолвить ни слова, потрясенный до глубины души. Перед ним как будто разверзлась бездна ада. Теперь он все понимал, все, с самого начала. Словно в одно мгновение решился кроссворд с множеством пустых клеточек. Все странности Катиного поведения – ее внезапные приступы меланхолии, беспричинные, как ему казалось, смены настроения, провисающие в воздухе, недосказанные фразы – все это сейчас сложилось в одну невероятную и ужасную картину. Ту самую, над которой она работала с таким упорством и ожесточением.

– «Полнолуние», – тихо пробормотал Иван. – Вот отчего такое название…

А он-то гадал, что с ней творится всю неделю. На балкон полезла! Неужели хотела на самом деле… У него с силой сдавило виски.

– Вот дурочка, – пробормотал Иван, ощущая, как перехватывает дыхание. – Какая же ты дуреха! Какая…

– Я знаю, знаю. – Катя вдруг метеором бросилась к нему, повисла на груди, заглядывая в лицо. – Прости! Ради бога, прости! Не прогоняй меня. Я… я не смогу без тебя…

Последние слова она произнесла уже тихо, еле слышно. Плечи ее поникли. Она тихо заплакала, уткнувшись носом Ивану в рубашку. Он осторожно погладил ее по волосам.

– Перестань. Слышишь, не плачь. Катя…

Она зарыдала еще горше:

– Мне нет прощения. Я преступница!

– Успокойся. Все в прошлом. Только совесть…

Он не договорил. Это было лишним – он и так видел, что Катя терзается раскаянием.

– Все, все. – Иван прижал ее к себе.

Она понемногу успокаивалась, перестала плакать, только прерывисто всхлипывала, точно обиженный ребенок. Он подумал, что мог потерять ее – уехала бы из Москвы и пропала бы одна, без надежного плеча. Вляпалась бы в очередную историю…

Иван держал ее в объятиях и чувствовал, как постепенно отпускает боль. И одновременно с этим его охватила ярость. Жгучая ярость и ненависть к тому, кто едва не погубил его счастье, кто истязал это хрупкое, беззащитное создание, доверчиво прижавшееся сейчас к его груди.

– Мерзавец, – пробормотал Иван сквозь зубы, – какой мерзавец. И держит же его земля.

Ему хотелось увидеть Трефилова, посмотреть ему в глаза. Заявить на него он не может – тот тут же потопит Катю. Но поговорить по-мужски… А для начала разобраться с невестушкой окаянной, с Зойкой.

– Вот что, – Иван мягко отстранил от себя Катю, – мне нужно выйти, побыть одному. Ты ляг, полежи. Никуда не выходи. Все образуется, я обещаю.

– Куда ты? – Она вскинула на него испуганные глаза.

– Да никуда. Просто… во дворе постою. Или до магазина прогуляюсь. Мозги проветрю. Задала ты мне задачку… – Он мрачно усмехнулся.

– Не уходи. – Катя снова вцепилась в Ивана. – Побудь со мной. Мне страшно.

– Чего ты боишься, глупенькая? Трефилов твой сюда не придет. Я скоро вернусь. Принесу тебе тортик.

– Не надо мне никакого тортика, – с отчаянием проговорила Катя. Вздохнула и с безнадежностью опустила руки. – А впрочем, иди, ладно…

– Обещай ждать меня здесь. Ни шагу из дома.

– Хорошо.

Он быстро оделся и вышел.

48

Холодный воздух слегка освежил его пылающее лицо. Иван вызвал такси и поехал к Борьке. Он молил об одном – только бы они были дома, не на даче! Они ведь по выходным ездят на свою фазенду, а сегодня суббота. К радости Ивана, на звонок дверь распахнула Зойка. Увидела его, удивленно вскинула жирно намалеванные брови.

– Вот те на. Кто к нам пожаловал. Какими судьбами?

Иван оттеснил ее и молча зашел в квартиру.

– Эй, полегче на поворотах. – Зойкино лицо приобрело знакомое злое выражение. – Мы вас в гости не звали, так что нечего тут толкаться.

– Ты, стерва. – Иван надвинулся на нее, глянул в упор. – Я все знаю.