Женщина в окне

– Детектив Норелли – моя напарница. – Я улавливаю в его голосе нотку металла. – Я рассказал ей о том, что с вами происходит. Она собирается привести к вам домой некоторых людей. Можно?

Я сначала опускаю, потом поднимаю подбородок.

– Можно.

Когда он садится на свое место, машина охает. Интересно, сколько он весит? Интересно, сколько вешу я.

– Не хотите открыть глаза? – предлагает он. – Или вам так лучше?

Я снова наклоняю голову.

Дверь захлопывается, Литл заводит «седан», врубает задний ход и быстро подает машину назад, а потом останавливается.

– Приехали, – объявляет он, когда я открываю глаза и выглядываю в окно.

Приехали. Передо мной возвышается дом – черная пасть входной двери, ступени крыльца, как высунутый язык, карнизы образуют ровные брови над окнами. Оливия всегда говорит, что у домов из бурого песчаника есть лица, и с этого ракурса открывается наглядное подтверждение ее слов.

– Симпатичный дом, – комментирует Литл. – Большой. Четыре этажа? Это цокольный этаж?

Я наклоняю голову.

– Значит, пять этажей.

Пауза. В мое окно ударяется лист, потом уносится прочь.

– И вы здесь одна?

– Еще съемщик, – говорю я.

– Где он живет? В цокольном этаже или наверху?

– В цокольном.

– И он всегда здесь?

Я дергаю плечами:

– Иногда.

Молчание. Пальцы Литла выстукивают на приборной панели бодрый ритм. Я поворачиваюсь к нему. Он ловит мой взгляд, улыбается.

– Вот здесь вас и нашли, – напоминает он мне, кивая в сторону сквера.

– Я знаю, – бормочу я.

– Симпатичный скверик.

– Согласна.

– Симпатичная улица.

– Да. Все симпатичное.

Он снова ухмыляется.

– Ладно, – говорит он, глядя мимо меня, поверх моего плеча на окна дома. – Это парадная дверь или та, в которую вчера вечером вошли фельдшеры?

У него на пальце болтается кольцо с моим ключом от дома.

– То и другое, – отвечаю я.

– Ну хорошо. – Он крутит кольцо с ключом на пальце. – Хотите, отнесу вас?

Глава 39

Он не берет меня на руки, однако вытаскивает из машины, ведет к воротам, подталкивает вверх по ступеням. Обхватив его за широченную спину, я ковыляю, еле волоча ноги, на локте свободной руки у меня висит зонтик. Словно мы отправились на прогулку. Я чувствую себя совершенно отупевшей от лекарств.

Солнце едва не просверливает мне веки. На крыльце Литл вставляет ключ в замок, толкает дверь, которая широко распахивается, ударившись о стену; дрожат стекла.

Интересно, наблюдают ли за нами соседи. Интересно, увидела ли миссис Вассерман, как меня затаскивал в дом крупногабаритный черный мужчина. Держу пари, она прямо сейчас звонит копам.

В прихожей мы вдвоем едва умещаемся – я прижата к стене, упираюсь как могу. Литл ногой закрывает дверь, и мы оказываемся в полумраке. Я закрываю глаза, прислоняюсь головой к его плечу. Ключ поворачивается во втором замке.

И потом я чувствую это – тепло жилой комнаты.

И ощущаю запах – спертый воздух моего дома.

И слышу громкое мяуканье кота.

Кот! Я совершенно забыла про Панча.

Я открываю глаза. Картина прежняя, с момента моего ухода ничего не изменилось. Распахнута дверца посудомоечной машины, на диване лежит ворох скомканных одеял, светится экран телевизора, на экране застыло меню дивиди с «Черной полосой», на кофейном столике поблескивают в солнечном свете две опустевшие винные бутылки, стоят четыре баночки с пилюлями. Одна из них опрокинулась, как пьяная.

Дом. Сердце едва не выпрыгивает из груди. Я готова рыдать от счастья.

Зонтик соскальзывает с руки, падает на пол.

Литл направляет меня к кухонному столу, но я машу рукой влево, как мотоциклист, и мы меняем курс в направлении дивана, где за подушкой сидит Панч.

– Ну, вот и на месте.

Опустив меня на диванные подушки, Литл переводит дух. Кот наблюдает за нами. Когда Литл отступает назад, кот бочком пробирается ко мне по одеялам, а потом поворачивает голову и шипит на моего сопровождающего.

– Тебе тоже привет, – говорит ему Литл.

Я устраиваюсь на диване, чувствуя, как сердечный ритм успокаивается, как кровь тихо поет в венах. Проходит минута, и я прихожу в себя. Дома. В безопасности. В безопасности. Дома.

Паника постепенно сходит на нет.

– Почему в моем доме были люди? – спрашиваю я Литла.

– В каком смысле?

– Вы сказали, что в дом заходили фельдшеры скорой помощи.

Он поднимает брови.

– Они нашли вас в сквере. Увидели открытую дверь кухни. Им надо было посмотреть, что происходит.

Прежде чем я успеваю ответить, он поворачивается к фотографии Ливви на приставном столике.

– Дочь?

Я киваю.

– Она живет здесь?

Отрицательно качаю головой.

– С отцом, – мямлю я.

Его очередь кивать.

Он поворачивается, потом замечает остатки пиршества на кофейном столике.

– Кто-то устроил вечеринку?

Я делаю громкий вдох, потом выдох.

– Это кошка была, – говорю я.

Откуда это? «Помилуйте, что за дела? Молчи, это кошка была»[22]. Шекспир? Я хмурюсь. Не Шекспир. Чересчур жеманно.

Очевидно, я тоже чересчур жеманна, потому что Литл даже не ухмыляется.

– Это все ваше? – разглядывая винные бутылки, спрашивает он. – Хорошее мерло.

Я ерзаю на диване. Чувствую себя непослушным ребенком.

– Да, – признаюсь я. – Но…