Женщина в озере

— Не совсем улавливаю вашу мысль, — сказал я. — Этот мотив убийства только что казался вам немыслимым, потому что вы — цивилизованный человек. А для вашей жены, значит, он годится?

— Это не одно и то же, — возразил он с раздражением. — Женщины гораздо импульсивнее мужчин!

— Да. А кошки импульсивнее собак.

— Что?

— Некоторые женщины импульсивнее, чем некоторые мужчины. И только. Нам нужен мотив получше, если вы собираетесь доказать, что ваша жена совершила убийство в состоянии аффекта.

Он повернул ко мне голову. Его холодный взгляд должен был означать, что мои остроты неуместны. Возле уголков рта образовались белые пятна.

— Должен признаться, мне не до шуток, — сказал он. — Нельзя, чтобы полиция нашла этот револьвер. Кристель его зарегистрировала в полиции. Так что я номера не знаю, но полиция-то знает! Нельзя, чтобы револьвер попал к ним в руки!

— Но миссис Фальбрук известно, что револьвер находится у меня.

Он упрямо покачал головой.

— Придется рискнуть. Да, я, конечно, понимаю, что вы рискуете многим. Я собираюсь вам за этот риск заплатить. Если бы обстоятельства допускали возможность его самоубийства, то я бы сам попросил вас отнести револьвер обратно. Но при данных обстоятельствах это невозможно.

— Да уж, какое там самоубийство! Вы можете представить самоубийцу, способного трижды в самого себя промазать? Но все же покрывать преступника я не стану, даже если вы пообещаете мне премию. Револьвер вернется на свое место.

— Я думал… о значительной сумме, — сказал он спокойно. — Допустим, о пятистах долларов.

— И что вы хотите за свои пятьсот долларов купить?

Он наклонился ко мне. Глаза его были серьезными и мрачными, но уже не такими жесткими.

— В доме Лэвери есть что-нибудь, кроме револьвера, что свидетельствует против нее?

— Костюм с черно-белым узором и шляпа, точно такие, какие описывал посыльный из гостиницы в Сан-Бернардино. А может быть, еще дюжина разных вещей, которых я не знаю. И почти наверняка отпечатки пальцев. Вы говорили, что у нее не снимали отпечатки пальцев, но это обязательно произойдет в ходе следствия. А у вас дома, скажем, в спальне, найдется немало ее же отпечатков пальцев — для сравнения. И в вашем доме на озере Маленького фавна. И в машине.

— Ну, машину можно было бы забрать из гостиницы… — начал он, но я перебил.

— В этом нет никакого смысла. Есть масса других мест. Какими духами она пользуется?

На мгновение он выглядел озадаченным.

— О, «Гиллерлейн-Регаль».

— Какой примерно у них запах?

— Это своего рода шипр, сандаловый шипр.

— Так там вся спальня насквозь им пропахла. Правда, мне этот запах показался почему-то дешевым. Но я, возможно, в этом ничего не понимаю.

— Дешевым? — переспросил он, оскорбленный в своих лучших чувствах. — Боже мой, дешевым! Да мы получаем тридцать долларов за унцию!

— Ну, та штука, которую я нюхал, стоит, наверно, три доллара за два литра!

Он снова обхватил колено руками.

— Кстати, поскольку мы говорим о деньгах. Пятьсот долларов чеком. Тут же, на месте.

Я дал этой фразе упасть на пол, как грязному перышку. Один из стариков позади с трудом поднялся на ноги и заковылял из библиотеки.

— Я вас нанял, — сказал Кингсли серьезным тоном, — чтобы вы уберегли меня от скандала, и, конечно, чтобы вы оказали помощь моей жене, если она в этом нуждается. Возможность избежать скандала лопнула, но вы в этом не виноваты. Теперь на карту поставлена судьба моей жены. Я не верю, что она застрелила Лэвери. У меня нет никаких доводов, никаких! Я просто это чувствую! Может быть, она и провела у него последнюю ночь, и даже оружие может принадлежать ей. Но это еще не доказывает, что она его убила. Безусловно, она обращалась со своим револьвером так же небрежно, как и с остальными вещами. Револьвер мог попасть в руки бог знает кому.

— Полиция Бэй-Сити не будет особенно напрягаться, чтобы прийти к такому убеждению. Судя по одному полицейскому, с которым мне там пришлось познакомиться, они схватят первого, кого сумеют, и сразу начнут размахивать своими резиновыми дубинками. И, насколько я понимаю, прежде всего они постараются схватить вашу жену.

Он сжал пальцы в замок. В его горе было что-то театральное, впрочем, так часто бывает при настоящем несчастье.

— До известного пункта я с вами согласен, — сказал я. — На первый взгляд вся сцена выглядит уж слишком убедительно. Она оставляет там одежду, в которой ее видели в отеле и которую легко опознать. Она бросает револьвер на лестнице. Прямо-таки трудно поверить, чтобы женщина могла быть так глупа.

— Слабое утешение, — угрюмо сказал Кингсли.