Женщина-вампир

— Вот, — сказала она, входя в ложу, — графин с араком, который я припрятала для вас. Вам веселее будет ждать нас ночью. Спрячьте его теперь и Боже вас сохрани выпить хоть каплю прежде нашего отъезда.

Она поставила графин на стол и поспешно вернулась в особняк.

Слуги с радостью глядели на стоявшую перед ними влагу.

Они протянули было к ней руки, но вспомнили приказание Алины. Нужно было ждать отъезда княгини.

Поэтому немудрено, что швейцар поспешно отворил дверь уезжавшим.

Он следил несколько минут за удалявшейся каретой и весело вернулся в ложу, где ожидал его лакей.

Из шкафа был вынут драгоценный графин.

Его подняли к лампе и долго любовались золотистым цветом напитка.

Арак был разлит по стаканам, и собеседники начали с наслаждением потягивать его.

Не успела скрыться в отдалении карета, как наверху забора сада отеля княгини показались два человека.

Они были одеты совершенно так же, как и прислуга княгини: широкие черные панталоны, высокие сапоги, шелковые рубашки и суконные кафтаны.

Из-под меловых шапок виднелись длинные белокурые волосы.

То были Бирруб и Сапвалла. На шее последнего по-прежнему красовался ящик со змеей.

Они соскользнули на землю, осторожно прошли садом и скоро очутились под окнами дома.

Сапвалла вынул из кармана кусок воска, прикрепленный к носовому платку.

Он прикрепил воск к одной из рам окна и обрезал кругом стекло бриллиантом.

Стоило только дернуть за платок, и из окна выпал кусок стекла.

Он отворил задвижку, и оба проникли в особняк, прошли комнаты и очутились на дворе.

Они подошли к ярко освещенным окнам ложи портье. Лакей и швейцар усердно попивали арак.

Слуги княгини не замедлили выпить весь арак.

Затем они погрузились в какую-то блаженную полудремоту.

Глаза их закрылись, головы склонились на стол, руки упали вдоль тела.

— Господин не ошибся, — заметил Сапвалла, — они выпили и спят. За дело, Бирруб! Свяжем этих собак и запрем их в погреб.

Они в одну минуту сделали это. Бирруб взвалил себе на плеча обоих слуг, которые были заперты в погребе.

В это время княгиня приехала в Оперу.

Улица Лепелетье была полна света и движения.

Свет играл на касках жандармов, похожих на конные статуи.

Освещенные рестораны, блестящие выставки костюмерных магазинов, ряды газовых фонарей театра — все это представляло весьма красивое зрелище.

Вдоль улицы толпились любопытные, жадно смотревшие на приезжающие маски.

В этой-то толпе и отличился юный и ловкий Паради.

Он зажигал тиры, чистил обувь, почтительно отворял дверцы экипажей.

Он называл своих клиентов «граф» и получал за это щедрое вознаграждение.

Но, несмотря на все это, Паради был рассеян. Он, очевидно, ожидал кого-то.

Когда подъехало купе княгини Валицкой, он быстро перемигнулся с Шапулем и подошел поближе.

Первой вышла из купе Алина.

За ней последовала княгиня, закутанная в соболью ротонду.

Обе скрылись в толпе, поднимавшейся по лестнице.

Наконец, княгиня добралась до своей ложи.

Она сняла свою ротонду и задумчиво уселась у барьера.

В зале было душно. В ярко освещенном круге партера весело двигалась нарядная толпа.

Раздались звуки оркестра.

По зале задвигались пары.

Играли кадриль «Graise cassée».

Танцами дирижировал известный эксцентрик-банкир. Мелару безумно аплодировали.

— Я не нужна вам, сударыня? — спросила Алина у княгини.

— Нет, — отвечала та, — ступай! Ложись спать — и спи… спи!..

— Можно мне взять карету?

— Нет, мне она скоро понадобится.

Алина вышла из ложи.

В коридоре ее остановил человек в черном плаще и шепотом заговорил с ней.

— Господин Эрнест! — с ужасом воскликнула Алина.

— Дала ли ты арак слугам? — спросил тот.

— Да.

— Ты сядешь в карету своей госпожи…

— Она не позволила мне этого…

— Ты должна повиноваться мне беспрекословно сегодня!

— Но…

— Я ничего не хочу слушать. Не забывай, Манон, что ты…

Алина с ужасом воскликнула:

— Хорошо! хорошо! Я исполню все!

— Ты возвратишься в особняк. Карета приедет обратно. Что бы не случилось сегодня ночью, ты должна спать. Завтра ты будешь свободна и получишь деньги.

Алина быстро спустилась с лестницы и крикнула кучеру:

— Скорей, домой!

Кучер ударил по лошадям, и карета загремела по мостовой.

Через четверть часа они были уже на улице Марбеф.

Дверь особняка растворилась прежде, даже нежели раздался звонок.

Кучер въехал на двор.

Внезапно чьи-то сильные руки стащили его с козел, заткнули рот и унесли.

То было дело Бирруба, незаметно вскочившего на подножку.

Кучер был положен в конюшне.

Бирруб снял с него его кафтан и шапку и, одевшись, сел на козлы.

Карета помчалась обратно к Опере.

Княгиня Валицкая вынула из-за пояса крошечные часы, вделанные в сапфир.

Была пора.

Она встала, вышла из ложи, прошла коридор и отправилась в фойе.

То было место, где предавались наслаждению.

Княгиня вошла в него, с трудом протискиваясь сквозь толпу.

Она направилась в левую сторону обширной залы.

Ни минуты не колеблясь, она подошла к мужчине с золотым бантом на плече.

Часы пробили два.

Рожер приехал уже давно. Он ждал в лихорадочном сомнении.

Увидя приближающуюся женщину, он сразу узнал княгиню Валицкую и затрепетал.

Она взяла его руку, и они начали прохаживаться по зале, тихо разговаривая.