Женщина во тьме

Дом. Там мальчик со шрамами на запястьях, Миа, которая все еще ищет себе защитника. Чем больше я узнаю́ о Патрике-ребенке, тем больше от него отдаляюсь. Этот дом-убийца гниет, сочится ядом. Он разваливается на части. А в глубине шкафа – коробка с дорогими сердцу вещами, с тем, что осталось в память о родителях. Только маминой шкатулки там больше нет.

– Да, – говорю я, – это фантазия, мечта о том, чего у меня нет.

Патрик испуганно вздрагивает. Страх завладевает им, выплескивается наружу. И дело не во мне. Здесь что-то еще, что-то другое. Причина кроется в этом доме, куда, стараясь его возродить, привез нас Патрик.

Он комкает листок и, мне кажется, сейчас меня ударит. Втягиваю голову в плечи – но нет, ничего не происходит. Поднимаю глаза – муж снова разглаживает мятую бумагу и выпускает ее из рук. Подхваченная ветром, она скрывается за ближайшим утесом.

– Ты разбиваешь мне сердце. Сара, ты меня просто убиваешь.

* * *

Вижу, как по тропе поднимается Анна, и у меня возникает непреодолимое желание спрятаться. Во-первых, я зла на нее за то, что она наговорила во время нашей последней встречи. А еще Патрик едва не ударил Миа, и я не хочу, чтобы новая подруга видела, как я напугана. Она меня предупреждала и была права.

Анна стучится. Делаю глубокий вдох и открываю дверь.

– Пришла просить прощения. – Она принесла обернутое в подарочную бумагу кашпо с ромашками. – Прошлый раз я вела себя глупо. Приняла все слишком близко к сердцу. Это из-за моего бывшего. Конечно, нечего было расспрашивать тебя об отношениях с Патриком. Я должна была сразу поверить, что он никого из вас никогда пальцем не тронул.

Она так держит цветы, что мне видны шрамы на ее руках.

Вспыхиваю и тянусь, чтобы забрать ромашки.

– Анна, все в порядке, не беспокойся.

– Ты уверена? Сама не знаю почему, но я все равно беспокоюсь. Ты не отвечала на мои звонки, и я подумала, что должна тебе кое-что объяснить.

Бросив взгляд исподлобья, Анна отводит глаза, и этот беглый взгляд кажется мне странно знакомым.

Забираю цветы и ставлю горшок на столик в прихожей.

– Ты как себя чувствуешь? Выглядишь – не фонтан, – говорит Анна, поднимая с пола опавший лепесток. – Как думаешь, «любит» или «не любит»?

Хочу улыбнуться, еще раз заверить ее, что все в порядке. Но знаю: каждый раз, когда в комнату входит Патрик, Миа передергивает, и Джо еще не пришел в себя после нападения, о котором по-прежнему ничего не может вспомнить…

Я опять не спала прошлую ночь. Только закрою глаза – возникают все эти лица: Ян Хупер, Джон и Мари Эванс, мальчики с милыми щербатыми улыбками. Муж спал беспокойно, я за ним наблюдала и все думала… В этом доме его преследуют навязчивые мысли. Часто, приходя домой, Патрик жаловался, что очень занят на работе… Неужели каждый раз он просто где-то парковался и сидел в машине? А может, это он стучал в дверь?

– Анна, а Патрик сюда раньше возвращался? – спрашиваю вдруг.

– Что?

– Ну, с тех пор, как у его родителей отобрали дом, Патрик сюда приезжал?

– Не знаю, – отвечает она после затянувшейся паузы. – Откуда мне знать? Я его почти не помню. Меня ведь самой не было в городе. Всего несколько месяцев, как вернулась.

Я этого не знала. Мне казалось, она просто путешествовала, а так жила здесь постоянно. Пытаюсь вспомнить, что она рассказывала. Нет, ничего определенного. Все какие-то намеки.

– Отсюда все уезжают, – продолжает Анна. – Детство заканчивается, и ты спешишь вырваться как можно быстрее, вырваться и найти свое место в жизни.

– Но ты вернулась.

– Как Патрик и как Бен. И еще десяток таких же, как мы. Этот город не отпускает, он притягивает, как заноза, которую никак не удается вытащить, беспокоит, как незаживающая рана.

Все звонки в риелторские конторы, все поездки в этот город, куда, по словам Патрика, он заворачивал, просто проезжая мимо… Трагедия произошла здесь пятнадцать лет назад, и я не могу с уверенностью сказать, куда в те дни уезжал мой муж. Могу ли я помнить, где он был в ночь убийства? У меня в жилах леденеет кровь.

– Подрастая, мы все учимся плавать против течения, – говорит Анна. – Проходят годы, и наконец все получается. Тогда мы уплываем прочь… – Она наклоняется ко мне. От резкого запаха ее духов (у них сладкий аромат душистого горошка, однажды она принесла мне эти цветы) начинает кружиться голова. – Мы уплываем, но проходит время, силы слабеют, и мы перестаем грести. Перестаем бороться, и волна относит нас обратно.

* * *

Вроде бы я проснулась, но не до конца. Лежу, смотрю в потолок, слушаю, как собирается на работу Джо, как готовится к школе Миа. Открывается дверь – и я закрываю глаза. Притворяюсь, что сплю.

Слышу голос Патрика.

– Сара! – Не дождавшись ответа, муж вздыхает. Скрипит кровать – он садится рядом, чувствую под головой его руку. – Я должен зайти в контору поговорить с Дэвидом, вернусь не поздно.