Женщина-Волшебство

Я не винила себя за встречи с женатым мужчиной, супруга которого не знала о моём существовании. Его измены были не моей ответственностью. Наш треугольник напомнил мне однажды «Доктора Живаго», только я не была Ларисой, его жена не была Тоней, а он не был Юрием, да и революцией в воздухе не пахло. Мы слишком мелко плавали по сравнению с героями романа.

Прошло три месяца с того момента, как мы изменили модель наших отношений, когда он всерьёз высказался о своём нежелании делить меня с кем-либо. Я подозревала, что этот разговор может возникнуть, и у меня был подготовленный для него ответ.

Я не планировала быть на вторых ролях. Проституция – это работа, любовница – это вторая после жены. Менять стабильный и хороший заработок на второсортность и семейную ложь я отказалась. Для меня быть любовницей было хуже, чем работать проституткой. Логичность моих рассуждений выстраивалась следующим образом: проститутка имеет риски, но она имеет и возможность заработать большие деньги, при этом оставаясь никому ничего не должной; любовница должна жить в постоянном ожидании, прятаться вместе с лживым мужичком и за это получать гораздо меньше, чем почасовая оплата среднестатистической жрицы любви. В очень редких случаях любовницы получают деньги в тех же объёмах или больше, чем проститутки.

Вторичность, отсутствие должного финансового обеспечения за уникальность и ложь не прельщали меня изменить свой статус. О таких вещах стоит говорить сразу, не тратя время и силы на поиски подходящего момента. Я сказала ему правду.

Его браку пошёл второй десяток лет; у них с женой была дочь, которая уже ходила в старшие классы. Мне было жаль девочку, которая родилась в несчастливой семье, но жалость не насиловала моё принципиальное мнение по поводу наших с Костей отношений. Какая разница, живёт он с ними или отдельно, если семьи на самом деле нет.

Я была готова к его уходу, нарисовав картину будущего не в мою пользу, а он взял и остался.

Утром он позвонил жене и сказал, что подаёт на развод.

Я не хотела ни с кем делить одну жилплощадь, я не хотела выйти замуж, но я продолжала бояться остаться одной. Именно этот страх провоцировал меня на желание выйти замуж и иметь общую кухню, ванную, туалет и постель с тем, кого я на самом деле совсем не знала, потому что смотрела не туда, куда следовало.

Уходя, гасите свет

Мы вместе поехали забирать вещи из его прежней квартиры, большой, дорогой, хорошо обставленной. Жены и ребёнка дома не было.

Мне думалось, что в такой ситуации меня захлестнёт невиданная радость, но, глядя на него, мне хотелось плюнуть на всё это и уйти. Он с таким виноватым и жалким видом собирался, что, казалось, и не горит он вовсе желанием жить со мной, и не любит он меня вовсе, а только лапшу на уши вешает.

Что-то мне подсказывало, что я сама перед собой не честна, что я совершаю ошибку. Но опыт – сын ошибок трудных. Как узнать правду, кроме как не столкнуться с ложью? И я решила, что буду действовать до конца, мне хотелось развеять свои собственные сомнения. Я могла сказать, чтобы он уходил из моей жизни навсегда, или вернуть его в клиентский шорт-лист, но, отказавшись от его плана быть в любовницах, при этом будучи ведомой страхом, я исказила и свой путь. У страха глаза велики.

Когда мы закончили сборы и обувались в коридоре, он неожиданно резко и эмоционально сказал:

– Смотри, видишь люстру?

– Вижу. И?

– Эту люстру выбрала жена, смотри, у неё несколько режимов подсветки. Синий, красный! Видишь? Эта люстра чёрт знает сколько стоила! И зачем я её покупал? Всё это её понты!

– Купил и купил, что толку сейчас об этом говорить? Он выключил свет в прихожей, закрыл входную дверь, и мы ушли.

Мне не понравился его выпад в сторону жены, но я не до конца оценила масштабы своей личной трагедии за теми словами.

Как подменили

Самым первым и самым важным вопросом, когда мы начали жить вместе, стал вопрос о месте регистрации. Он имел возможность прописаться у родителей, но, мотивируя это лишними пересудами с пропиской его ребёнка, попросил прописаться у меня. Я верила ему и не ставила его слова под сомнение, поэтому, не раздумывая, дала своё согласие.

Сначала был длительный судебный процесс и его страсть к алкоголю, которую он прикрывал разводом.

– Зачем я тебе? Я старый, с деньгами проблемы, ничего у меня не получается.

– Не переживай. Мы всё сможем.

Он давил на моё чувство жалости внезапно всплывающими монологами, играя роль жертвы обстоятельств, медленно, но целенаправленно внушая мне чувство вины. Я не зацикливала внимание на его словах, старалась не слушать эту чушь, поднимая его унылое опущенное настроение видами на светлое будущее, но незаметно для меня щупальца его манипуляций просочились в мой мозг. Я пропустила момент заражения и стала ловить себя на мысли, что, разведясь, он действительно совершил подвиг. Тем не менее в какой-то момент я устала быть жилеткой, подтирающей сопли.

– Хватит ныть!

– Тебе что-то не нравится? Можешь уйти, вон дверь!