Женщина-Волшебство

Клиент Ады в следующий раз решил навестить меня, и, хотя всё было под максимальной защитой, без эксцессов, что-то заставило после полового акта щедро облиться хлор-гексидином и «Эпиген-интимом» с головы до пят. Я не спорила со своей интуицией и внезапными внутренними порывами, давно убедившись, что шестое чувство не обманывает человека, когда слышишь голос, а не игнорируешь его.

– Лана, посмотри, у меня какая-то язва вскочила на ладони. А ещё такие же вскочили на гениталиях и на языке. Что это может быть?

– Я не знаю, похоже на ссадину. Тебе стоит обратиться к врачу. А язвы у тебя болят?

– Нет. У моего то же самое, только на головке члена.

– Вы не предохраняетесь?

– Мы же встречаемся? Мы пара, поэтому не предохраняемся.

– Я не хочу тебя пугать, но, судя по симптомам, это, возможно, сифилис. Тебе нужно срочно сдать анализы.

В тот день я спешно собралась и больше не возвращалась в общак.

Я оказалась права. Соня, наша третья соратница по рабочей квартире, позвонила мне в выходные дни и сказала, что у Ады обнаружили сифилис, но в придачу к этому букет из гонореи и хламидиоза. Хламидиоз на фоне своих товарищей в виде половых инфекций казался лёгким насморком.

Пришла пора прощаться с нехорошей квартирой, где теоретически могли праздно шататься разбросанные Адой трепонемы.

В день страшного диагноза я связалась с сутенёрами.

– Ты в курсе, что у нас произошло?

– Да.

– Что ты планируешь делать?

– Ада будет продолжать работать и параллельно лечиться.

– Как? Неужели ты не понимаешь, что она может заразить сифилисом остальных? Она опасна, ей нельзя работать!

– Не будет делать минет без презерватива, и всё. Ничего страшного нет.

– Желание заработать затмило тебе разум?

– Не только это. На что она будет жить, пока лечится?

– На те деньги, что заработала.

– У неё нет накоплений.

– Она работала столько времени, и у неё нет накоплений? Чем она думала? Видимо, тем же, чем думала, когда сексом без презерватива занималась! Это её проблемы! Пусть занимает деньги у вас, у меня, Сони, других девчонок и перестаёт работать, пока не вылечится!

– Нет! Она будет работать.

– Я не вернусь в ту квартиру. Из-за безголовости Ады теперь моё здоровье под угрозой.

– Хорошо. Мы будем звонить тебе, когда будут заказы с выездом.

– Договорились. Ужас! Это просто ужас! Двадцать первый век на дворе, девица болеет сифилисом! А Соня?

– Что Соня?

– Где будет работать Соня?

– В той же квартире.

– Это она так сказала?

– Да. Её не напрягает Адина болезнь. Сифилисом не так просто заразиться.

– Не так просто, но нашей Аде это удалось!

Накопив денег, я единолично сняла отдельную квартиру для работы.

Единственное, что осталось у меня на память об Аде, – это мои дрожащие руки, когда я разворачивала листок со своими анализами, и Адины серо-голубые печальные и уставшие глаза в момент участия в массовой оргии. Никогда прежде на работе я не видела её в удручённом состоянии, но в тот миг, когда я мельком взглянула на неё, передо мной предстала совсем незнакомая мне девушка. Я и подумать не могла, как ей тяжело, какое сумасшедшее насилие она совершает над собой, принося себя в ненужную жертву деньгам.

У Ады не было необходимости работать проституткой, но у неё была жгучая жажда в лёгкой, как ей казалось, наживе и желании жить самостоятельно. Только как жить самостоятельно, она не знала, поэтому притулилась к первому попавшемуся пареньку. Ада убежала из дома бродить по сказочным мирам, и, судя по её рассказам, у меня складывалось ощущение, что она не ценила то, что было у неё до занятия проституцией. Её семья не была зажиточной, но и не бедствовала, родители её не били, не выгоняли из дома, не попрекали деньгами, кормили, поили и одевали, и она сама признавала, что они её избаловали и что она превратилась в капризного ребёнка, который не ведает, что творит. Ада не знала, что такое насилие, но сама для себя устроила знакомство с ним, когда оказалась в среде, которую по каким-то непонятным причинам рассматривала как путь к красивой и богатой жизни.

– Как тебе это удаётся? – однажды спросила меня Ада.

– Что именно?

– Сохранять себя.

– В каком смысле?

– Ты не выглядишь как проститутка, не ведёшь себя как проститутка, не разговариваешь как проститутка. Я говорю о том, что не так просто описать словами. Это ощущение рядом с тобой, как будто ты наверняка знаешь, как действовать.

– Я не знаю наверняка, как действовать, но я не позволяю себе вестись на то, что навязывают. Не всё, что нам предлагает мир, является нашей частью и нужно нам.

Я никогда не строила иллюзий относительно быстрых и лёгких денег в проституции, полезных связей и поиска спонсоров, регулярно тренируя свою психику, взращивая в себе бойца, который способен пережить всё что угодно. Ада не взращивала в себе никого. Она лишь терпела, терпела и ещё раз терпела. Терпела сама себя и свои бесконечные капризные и алчные желания, оттого ничего и не менялось в её жизни.

Я всегда удивлялась, почему девушки, которым деньги достаются такой ценой, тратят их так, как будто они им с неба сыплются, в конце фильма оставаясь ни с чем?