Женщина за стеной. Лирика

Когда в упор ударила беда
И завопила дальняя дорога —
Наверно, многим именно тогда
Казалось, что война сильнее Бога.

Людские судьбы сразу же она

Перелопатила и перетасовала.
Любимые исчезли имена
В холодной роще вечного привала.

И каждый догадаться не успел

В дыму, в плену или в окопной жиже
Кому какой предвиделся удел,
Кому и что планировалось свыше.

Райвоенкомат

Помню жаркий райвоенкомат
Посреди раскинувшейся стужи.
Разговоры, слёзы, смех и мат —
Всё это оставлено снаружи.

Срок настал — прощай, родимый край

А судьба едва ли виновата,
Что лежит дорога прямо в рай
Через двери райвоенкомата.

Портрет

Солдата круглая башка
И нулевая стрижка —
Как у восточного божка,
Где никакого лишка.

Ещё в черты портрета взят

Испуганный отчасти,
Слегка задумавшийся взгляд
Отставшего от части.

Метель

Бешеная метель,
Та, что сгубить готова, —
Фирменная модель
Пушкина и Толстого.

Я замерзал в полях,

Вязнул в снегу глубоком,
Двигаясь не в санях,
А по-солдатски, пёхом.

Взводных терял из глаз,

Рушился как попало.
И надо мной не раз
Холмики наметало.

Укладка парашюта

Тогда для десанта
Ещё не придумали, нет,
Такого дизайна,
Как нынче: тельняшка, берет.

Одна лишь новинка

Была, отличавшая нас:
Отличная финка,
Способная радовать глаз.

Но вот ты пощупал —

И твёрдой осталась рука, —
Перкалевый купол,
Густые его вороха.

Косишься украдкой

На небо, где дыма следы,
И занят укладкой
Своей неизбежной судьбы.

Облако

В небесный омут голубой,
А часто в облако густое
Проваливался с головой,
Не так уж много в жизни стоя.

Когда я дёргал за кольцо,

На ощупь, словно бы спросонья,
Как будто Кто-то мне лицо
Прохладной протирал ладонью.

Законы жизни таковы,

Что я, той службе на потребу,
Был в бездну выброшен…
                                                А вы
Имели отношенье к небу?

Гибель парашютиста

Разбивается парашютист,
И лежит его бедное тело.
А ведь был настоящий артист
Своего поднебесного дела.

В чём же кроется главное зло?

Ведь не раз выручала умелость!
Слишком долго и скучно везло,
Так, что даже удача приелась.

В результате былая любовь

Нервы заново не щекотала,
И опасность, возникшая вновь,
Для него уже значила мало.

В кузове. 1945

Оставшаяся памятка:
Мадьярский город Мор.
Конечно, водка — палинка,
Вино сухое — бор.

Мы едем. Бочка в кузове,

И наш стрелковый взвод
Пьёт — от души, от пуза ли —
И шланг передаёт

Друг дружке… Сколько разного

Потом прошло, ушло…
Но — солнце светит ласково.
Весна. Совсем тепло.

Скажу последней строчкою,

Что для иных в судьбе
Тот тесный кузов с бочкою —
Поминки по себе.

Натюрморт «Плащ-палатка»