Женщины Девятой улицы. Том 1

По сравнению с работами Поллока полотна Билла казались относительно маленькими. Они были какими-то приглушенными. Эти картины будто населяли мрачный мир зернистых фотографий полицейских сводок или открывали недоступные простому обывателю секреты засвеченных негативов. В сущности, именно эта неуловимость, таинственная сдержанность интриговали больше всего. Работы Поллока были взрывом, который просто не мог не привлечь внимания. Картины Билла шептали, но эффект их был не менее сильным. Не успели устроители развесить полотна, как де Кунинга признали тем блестящим художником, каким он был по убеждению друзей-абстракционистов. Том Гесс назвал его выставку «выходом из художественного андеграунда»[1209]. Джейн Фрейлихер рассказывала: «О нем говорили все»[1210]. В свои почти 44 года он наконец добился признания. Официального мероприятия по случаю открытия выставки в галерее Игана не организовывали за неимением денег. Но компания из «Уолдорфа» в тот вечер закатила в честь Билла вечеринку[1211]. «Свершилось, – сказал Павия. – Мы чувствовали, что де Кунингу удалось серьезно углубить визуальный опыт»[1212].

Выставку Поллока с восторгом приняли его коллеги-художники, но не критики. Картинами же де Кунинга восхищались и те и другие. Рене Арб из ArtNews расписывала и восхваляла творчество Билла с таким энтузиазмом, что Том спросил у нее, не крутит ли она с художником романа. А девушка к тому времени стала подругой Элен: почти все молодые женщины, познакомившись с миссис де Кунинг, быстро и сильно к ней привязывались. Клем в The Nation объявил Билла «одним из четырех или пяти самых важных художников Америки»[1213]. Казалось, Элен все эти похвалы доставляли гораздо большее удовольствие, чем самому Биллу. Это, в общем, понятно, ибо художники обычно не любят восхвалений и не слишком им доверяют. Не зря Джеймс Лорд написал о Джакометти, что «удовлетворенность – враг художника»[1214]. Кроме того, опять же, как и Джакометти, Билл нуждался в деньгах, а не в комплиментах. Однако на выставке в галерее Игана не продалось ни одной его работы, хоть Чарли и не закрывал ее гораздо дольше, чем изначально планировалось. Экспозиция работала до тех пор, пока не стало совсем уж неловко, так как, по словам Элен, «ситуация казалась все более безнадежной»[1215]. Элен, конечно, могла брать еще больше заказов на рецензии. Так, однажды она написала за месяц 38 обзоров. Но они так много задолжали друзьям, не говоря уже о необходимости ежемесячно оплачивать две аренды, что даже 76 долларов в месяц было недостаточно для покрытия всех расходов[1216]. Истинным спасением для Элен и Билла в тот период стали получаемые время от времени приглашения на обед. И одно такое поступило вскоре после выставки Билла из весьма неожиданного источника: от Ли.

Той весной Ли и Поллок встретились с Элен и Биллом в квартире Клема в Вест-Виллидж. Друг Гринберга Лео Кастелли недавно вернулся с войны, и тот устроил вечеринку, чтобы познакомить его с местными художниками. Первое профессиональное предприятие Кастелли на ниве искусства – художественная галерея в Париже – прекратило свое существование с началом войны в Европе[1217]. В Нью-Йорке Лео работал на трикотажной фабрике своего тестя, но ему не терпелось вернуться в мир искусства. «Я всегда был склонен к поклонению героям, – признавался он. – Для меня великие художники и писатели относятся к той же категории, что и прославленные воины и государственные деятели»[1218]. В 1948 г. Кастелли считал себя «коллекционером» и посредником при продажах европейских произведений искусства американцам. Через Клема, Мазервелла и чилийского сюрреалиста Матту Кастелли познакомился с другими нью-йоркскими художниками. В 1947 г. Клем привел Лео в мастерскую Билла. Тот визит окончательно подтвердил давно зародившееся у Лео подозрение в том, что Пикассо и Брак уже «дохлый номер»[1219]. Вышеупомянутая вечеринка у Гринберга свела де Кунингов с Поллоками в необычайно праздничной и радостной обстановке. В конце вечера Ли – в знак ли признания таланта Билла, или, может, заискивая перед Элен как критиком – пригласила де Кунингов в Спрингс. Эта поездка стала первым посещением Элен Ист-Хэмптона, который они с Биллом однажды назовут своим домом[1220].