Женщины Девятой улицы. Том 1

Ситуация, пожалуй, была бы комичной, не имей она столь тяжелых последствий для всего общества. Арестовывали даже совершенно аполитичных интеллектуалов и людей, которые просто отклонялись от одобренного обществом пути, причем часто по сфабрикованным обвинениям. Высказывать собственное мнение по поводу политики стало настолько опасным и предосудительным, что многие просто отказались его иметь. Как нельзя кстати в домах американцев появилось замечательное устройство, которое очень в этом помогло. В США наступил век телевидения. К 1948 г. первопроходцами на экранах в гостиных стали Милтон Берл и Хауди Дуди. Эти персонажи предлагали американцам шутки и хохмы в качестве передышки от повседневных проблем и забот[1356]. Даже политика превратилась в своего рода развлечение. Впервые в истории человечества подсчет голосов на президентских выборах транслировался по телевидению, и, к удивлению большинства прогнозистов, победил Трумэн[1357]. Американцы выбрали «твердую руку» и человека, который обещал им не «Новый курс» (концепция, которую к 1948 г. практически приравнивали к коммунизму), а «Справедливый курс»[1358]. Этого оказалось достаточно для нового поколения американцев, окопавшихся в сборных домах бурно разраставшихся пригородов крупных городов. Блестящие новенькие автомобили выстроились вдоль свежескошенных газонов, а дома заполнили новейшие устройства, предназначенные для экономии времени. Благодаря им жильцам было проще забыть о себе и реальном мире за окном, всецело сосредоточившись на вселенной телевизионных фантазий[1359].

Нью-йоркские художники и интеллектуалы чувствовали свое отчуждение от окружающего мира острее, чем когда-либо прежде. Они были тем, что Боб Мазервелл назвал «духовными существами в мире, обожавшем материальное»[1360]. На каком-то этапе их жизнь совершенно разошлась с мейнстримом. Но разве это не случалось всегда с бардами, менестрелями и другими представителями богемы? Их не слишком беспокоил их статус изгоев и чужаков для остального общества. Художники хотели только одного – чтобы их оставили в покое. Однако критики неотступно наблюдали за творчеством ньюйоркцев и при любой возможности их ругали. В статье, опубликованной в конце года в Atlantic Monthly, директор Метрополитен-музея Фрэнсис Тейлор обвинил американских авангардистов в высокомерии и унижении публики посредством создания недоступных для понимания работ. И добавил, что их произведения порождают в обществе только «антагонизм» и «негодование»[1361]. В ответ на эти обвинения абстракционисты заявили, что если это действительно так, то пусть так и будет. Они в долгу перед обществом в более широком смысле – не перед нынешним социумом, который их не понял и отверг, а перед будущими поколениями. К обществу завтрашнего дня художники, собственно, и апеллируют своим искусством.

Весной того года французский поэт и драматург Антонен Арто покончил жизнь самоубийством. Но прежде он написал своего рода меморандум для творцов, искавших свой путь во враждебном мире, который не ценил и не понимал их. Арто сказал:

ДОЛГ

Писателя, поэта
Не в том, чтобы трусливо прятаться в тексте, в книге, в журнале и никогда оттуда не выходить,
А наоборот – в том, чтобы выйти
Ворваться наружу
Потрясти
Атаковать
Умы людей
Если нет
Зачем он вообще нужен?[1362], [1363]

В середине декабря 1948 г. в Нью-Йорке разыгралась сильная метель. Город покрыло слоем снега толщиной более полуметра. Припаркованные машины превратились в ровные белые холмики. Черные ветки деревьев словно посеребрила блестящая волшебная пыльца. Сохранился лишь намек на яркие зеленые, желтые и красные огни светофоров. Только в окнах мастерских от Челси до Третьей авеню горел яркий свет. Там художники готовили встряску, о которой писал Арто. И ей суждено было в корне изменить видение людьми искусства. Кроме того, благодаря этому потрясению они по-другому взглянут не только на жизнь в целом, но и на то, как они проживают отведенный им срок. Художникам не придется покидать свой мирок, чтобы атаковать общество: оно само придет к ним. Скоро каждый захочет стать частью их сообщества. Элен назвала годы между 1949 и 1959 г. «вечеринкой длиной в десять лет»[1364]. И среди вновь прибывших оказались три молодые женщины, которые помогли новому движению раскрыться и проявить себя во всей красе.

Библиография

Библиотеки, архивы и собрания

Архив Музея современного искусства, Нью-Йорк: документы Томаса Б. Гесса / де Кунинг; документы Джеймса Трала Соби; документы Дороти Миллер; документы Монро Уилера; Программные документы Международного совета.

Архив центра эстетических исследований Бостонского университета: интервью Мерседес Маттер с Зигмундом Кохом.