Женщины Девятой улицы. Том 1

Мы с Ли и Джексоном могли сидеть у них за кухонным столом и разговаривать часами, иногда дни напролет. Джексон обычно говорил мало, мы пили много кофе. Я знаю, что сейчас это звучит как часть мифа. Мы сидели часами и ложились спать часа в три-четыре утра… Поллок был на редкость простым, бескорыстным парнем. Правда-правда. Я вовсе его не идеализирую. Для него было совершенно немыслимым делать что-то только потому, что это могло принести ему какую-то выгоду. Да, пьяным он вел себя совершенно невыносимо. Но трезвым был отличным парнем, и это и был настоящий Джексон Поллок…[971]

А самым важным человеком для его творчества всегда оставалась Ли. У нее был наметанный глаз, совершенно беспощадный. Джексон много говорил об искусстве с Ли… и со мной, когда она была рядом. Он крайне нуждался в ней[972].

В течение двух лет после переезда Поллоков в Спрингс картины Джексона участвовали в выставках в Нью-Йорке, Сан-Франциско, Чикаго, Цинциннати и Вашингтоне, а одну работу даже купил Музей современного искусства. Правда, у них с Ли не нашлось денег, чтобы отметить это событие[973]. Впрочем, чуть ли не демонстрируя чудо умножения хлебов и рыб, они по-прежнему умудрялись организовывать застолья для друзей. Обычно подавались моллюски, выловленные Поллоком в заливе, яблочные пироги, испеченные им же, и овощи с огородика Ли[974]. Среди других в Спрингс тем летом приезжали Билл де Кунинг и Милтон Резник. Они хотели посмотреть, над чем работали Поллоки. Чем занимался Джексон в своем сарае, было понятно сразу: он готовился к своей последней экспозиции в галерее Пегги Гуггенхайм. Как и французские художники, вместе с которыми она приехала в США, женщина решила вернуться в Европу. Но перед отъездом Пегги согласилась устроить в январе 1947 г. последнюю выставку картин Джексона[975]. А вот никаких признаков творчества Ли Милтон, оглядывая дом на Файерплейс-роуд, так и не нашел. «Я спросил Билла: „Интересно, почему Ли не пишет?“ — вспоминал потом Резник. Он ответил: „Поллок не хочет“»[976]. А значит, в то время как профессиональная репутация Джексона укреплялась, по Нью-Йорку ползли слухи о том, что Ли бросила живопись. И кажется, никто так и не удосужился подтвердить или опровергнуть их, обратившись к ней самой. Ли потом вспоминала:

Меня обижали [эти слухи], но я ничего не могла с ними поделать. Некоторые мои картины висели у всех на виду, и если они их не видели, то изменить это было не в моих силах… К счастью, у меня нашлись внутренние силы, которые помогли мне это пережить… Скажу только: если бы Джексон в тот период хоть на одну секунду меня подвел, не думаю, что у меня это получилось бы. Именно благодаря тому, что он никогда не предавал меня в своем отношении ко мне как к художнику, я смогла… через все это пройти[977].

На самом деле как раз в тот момент, когда Билл авторитетно заявлял Милтону, что Ли отложила кисти, она стояла на пороге своих самых важных достижений в творчестве.