Женщины Девятой улицы. Том 2

Сначала Фрэнк хотел стать пианистом. Он брал уроки в Консерватории Новой Англии до того дня, когда отправился выполнять свой долг перед Родиной, который представители его поколения считали священным[1242]. Сразу после окончания школы Фрэнка зачислили на службу в ВМФ США. Случилось это в июне 1944 г., почти в день драматической высадки союзных войск в Нормандии, но Фрэнка в Европу не отправили. Он стал оператором радиолокационной установки в Азии, где война казалась бесконечной, а разрешение конфликта — недостижимым[1243]. Впоследствии поэт вспоминал, как грустил во время основной подготовки. Он рассказывал:

Я постоянно перечитывал «Улисса», так как мне просто необходимо было швырнуть свою чувствительность и искусство Джойса в лицо обстоятельствам. Я обнаружил: для противостояния им Джойса более чем достаточно. Меня чрезвычайно подбодрило [открытие того, что] то, что для меня было важным, всегда таким и останется… Я понял: моя жизнь — это я сам[1244].

Внешне Фрэнк все еще оставался хрупким семнадцатилетним юношей, но внутри стал независимым, сильным мужчиной. Он был частью команды, и окружающие его очень интересовали. Но по сути юноша всегда оставался одиночкой. Он наблюдал за всеми со стороны и впитывал новый опыт, испытывая не тоску и тревогу, а чувство безграничной свободы. Фрэнк считал: человек свободен в той мере, в какой сам себе это позволяет. А значит, в жизни нет ничего невозможного. Именно там, на борту эсминца, направлявшегося в Азию, Фрэнк осознал, кто он. Юноша понял, что, прежде всего, он творческая личность[1245].

Cломанный нос Фрэнка подразумевал, что он большой драчун, и сослуживцы дали ему мачистское прозвище Буч. Потом, узнав, какой он на самом деле, они переименовали парня в Бучи. Первый гомосексуальный опыт у Фрэнка случился за год до зачисления на флот, и с тех пор он уже никогда не опускался до попыток сойти за натурала[1246]. В любом случае в те страшные времена этого и не требовалось. Вопрос стоял не о том, как человек живет, а о том, будет ли он завтра жив вообще[1247]. Хотя в обществе гомосексуальность по-прежнему считалась преступлением, хуже которого могли быть только убийство, похищение и изнасилование, армия отчаянно нуждалась в новобранцах и не обращала особого внимания на их сексуальную ориентацию[1248]. Как выразился один историк, «в случае со многими американскими геями Вторая мировая война создала условия для каминг-аута в национальном масштабе»[1249]. Сексуальные предпочтения Фрэнка, как и кого бы то ни было еще, волновали его сослуживцев в последнюю очередь. Все на эсминце думали, что впереди их ждет наземное вторжение в Японию. Но вместо этого Фрэнк и его товарищи стали участниками спасательной миссии по поиску военнопленных, коих в результате долгой войны было множество. Атомные бомбы, разрушившие Хиросиму и Нагасаки, сделали наземную военную кампанию бессмысленной[1250].

К лету 1946 г. Фрэнк вернулся в США, присоединившись к волне массовой миграции солдат с полей сражения в учебные аудитории. Осенью того же года он поступил в Гарвардский университет, где 71% студентов учились по государственной программе для демобилизованных. Сначала молодой человек планировал продолжить музыкальное образование, но в 1947 г. скоропостижно скончался его отец, и интерес Фрэнка переключился на писательство[1251]. Так началась очередная глава его жизни. Причем теперь будущее так пугало Фрэнка, что он даже подумывал о самоубийстве. Молодой человек боялся, что у него не хватит сил и таланта создать что-то по-настоящему красивое. Однако эта трудная задача сулила в перспективе такие потрясающие вознаграждения, что он смог противостоять влечению к смерти. В октябре 1948 г. Фрэнк пишет в дневнике:

Если бы жизнь была лишь привычкой, мне следовало бы совершить самоубийство. Но даже сейчас, более или менее отчаявшись, я не могу не думать: «Со мной может случиться что-то чудесное». Это не оптимизм, это отказ от жалости к себе, который (я надеюсь) оставляет лазейку для жизни… И я намерен продолжать жить из уважения к этой возможности[1252].