Женщины Девятой улицы. Том 2

«Бюрократия вкуса» — музеи, школы, искусство и архитектура, а также модные журналы и рекламные агентства — все они сегодня широко приемлют абстракционизм…

И при этом все еще бытует мнение, будто абстрактное искусство само по себе революционное, а репрезентативное, напротив, по сути своей реакционное. Клемент Гринберг недавно написал: «Судя по всему, сегодня образ и объект могут вернуться в искусство исключительно путем имитации или пародии»… Если это и правда, то не совсем. То же самое можно сказать и об обратном[2246].

По словам Элен, в настоящем искусстве отражается его творец в конкретном времени и месте. По самой своей природе оно должно быть способным адаптироваться и меняться со временем. Де Кунинг заявляла:

Ни один художник, пишущий сегодня абстрактные картины, не может руководствоваться теми же мотивами, которые двигали его предшественником 30, 40 или даже 10 лет назад. Когда неизвестный готический мастер работал над холстом «Распятие», то предмет его изображения был совершенно другим, нежели у живописца эпохи Возрождения или барокко, создавшего позднее полотно с таким же названием. Эта разница очевидна не только в стиле живописи, но и в отношении художника к объекту своего творчества…

Стремление всех художников к независимости, новизне, оригинальности — это на самом деле жажда революции ради нее самой. Если мастер не мечтает в корне изменить все искусство, то ему никогда не преодолеть своей любви к художнику, который первым вдохновил его. И тогда живопись этого человека никогда не будет его собственной, уникальной[2247].

Том Гесс опубликовал статью Элен в апрельском номере ArtNews за 1955 г., спровоцировав тем самым новые вечера горячих дебатов в «Клубе» и еще больше углубив пропасть между двумя враждующими лагерями. Напряжение усилилось отчасти именно потому, что текст де Кунинг появился в столь влиятельном источнике[2248]. Когда Билл впервые выставил своих «Женщин» в галерее Джениса, художественное сообщество испытало шок не только из-за увиденного на холстах, но и — в не меньшей мере — из-за того, кто именно написал эту серию. Ветеран «Уолдорфа», «Клуба» и войны за чистоту абстрактной живописи вернулся к распознаваемому образу, даже к человеческой фигуре. Статью Элен восприняли схожим образом. Ее тоже всегда считали преданным и закаленным бойцом за авангардное искусство. И хотя ее собственная живопись уже давно шла своим независимым путем, написанные ею слова до сих пор использовались в основном для помощи коллегам, чьи произведения были настолько новыми, что для их понимания требовался кто-то вроде переводчика. Теперь же Элен весьма решительно и настойчиво предлагала этим художникам признать: идея, за которую они сражались, стала неуместной. Если ее коллеги не готовы опять исследовать свои возможности, дабы найти новое видение искусства, то они уподобятся старым воинам канувшего в Лету мира, которые вновь и вновь напоминают о днях былой славы публике, давно уставшей от их героических рассказов.

Статья Элен также показала всем: художница действительно оторвалась от Билла. Вспомним ее фразу: «Если мастер не мечтает в корне изменить все искусство, то ему никогда не преодолеть своей любви к художнику, который первым вдохновил его». В этом утверждении невозможно не увидеть декларации независимости от супруга и наставника. Элен нашла новый дом в группе людей, которые были ей ближе в эстетическом и социальном плане, — среди представителей второго поколения и их друзей-поэтов. В тот момент наиболее тесно она общалась с одной представительницей этого кружка — с Джоан.