Женщины Девятой улицы. Том 3

К началу декабря разрыв с Джоном окончательно состоялся, и Хелен наконец-то смогла вернуться к работе[657]. Она попробовала силы в скульптуре, начала переносить на холст образы, впитанные во время путешествия по Европе[658]. Во всех аспектах жизни она начинала с нуля. По иронии судьбы, это произошло на Верхнем Ист-Сайде, неподалеку от места, откуда в свое время начинались ее искания. Но за прошедшее время Хелен объездила весь мир.

Ли в каком-то смысле тоже вернулась к истокам. Прожив двенадцать лет на Лонг-Айленде, в 1957 году она сняла квартиру в городе на 72-й Восточной улице, проводя в Спрингсе только лето[659]. В этом доме ей было слишком тесно даже одной, к тому же комнаты вызывали чересчур много воспоминаний[660]. Чтобы в свои 49 начать сначала — и как Ли Краснер — художник, и как Ли Поллок — распорядительница наследия Джексона Поллока, — она нуждалась в надежном убежище.

От нее зависело, как Джексон и его творчество войдут в историю искусства — а в том, что они в нее непременно войдут, она никогда не сомневалась. Сотрудничая с Фрэнком О’Харой и Музеем современного искусства, она отправляла картины Джексона в разные страны[661]. Обратная реакция убедила ее: некоторые рассматривают его произведения как вариант перспективных финансовых инвестиций, но более широкая аудитория видит в нем то же, что и сама Ли, — художника, рискнувшего всем, чтобы предложить разрушенному миру новое средство самовыражения.

Ли убедила себя, что Сидни Дженис явно относится к первой категории и ценит Джексона только с точки зрения финансовой выгоды. Во время второй посмертной выставки, в которой участвовали в основном небольшие полотна, Дженис с Ли сильно поспорили из-за цен. Он хотел продавать работы Поллока дешевле трех тысяч долларов за штуку. Ли уступила галеристу, о чем жалела потом всю жизнь. Выставка распродалась вся до последней картины.

Ли запаниковала. Работы мужа стремительно и навсегда утекали из ее рук, и она начала всерьез подумывать о том, чтобы забрать оставшееся из галереи Джениса[662]. В конце концов, это же на нее свалились все заботы, связанные со встречами и перепиской в рамках управления наследием Поллока[663], так почему бы ей самой не контролировать судьбу его полотен?

Друг Ли Боб Фридман считал, что тогда ее отчасти подогревало чувство вины. Она никак не могла простить себе, что летом 1956 года перестала полностью контролировать жизнь Поллока и, когда он погиб, находилась в Европе. Она не хотела повторить ту ошибку[664]. В 1958 году Ли решилась: она будет управлять наследием Джексона сама, без каких-либо галерей.

Решение было чрезвычайно рискованным. «У Ли тогда не было ни какой-то официальной структуры, ни своей компании, ни постоянных сотрудников, — рассказывал Джеймс Вальер, которого она наняла несколько лет спустя в качестве научного работника. — У нее не было никакого опыта в бизнесе и не хватало формального искусствоведческого образования, поскольку окончила она только художественную школу. Но у нее были и неоспоримые преимущества. Она отлично знала нью-йоркский мир искусства, у нее было множество советников “с улицы”, тесные связи со многими людьми, и она умела налаживать и развивать нужные отношения. И, что самое главное, она была полна решимости добиться в этом деле успеха»[665].

Приняв окончательное решение управлять наследием Поллока самостоятельно, Ли предстояло сделать следующий шаг — проинформировать об этом Сидни Джениса. И на это чрезвычайно сильная женщина никак не могла набраться смелости[666]. «Дженис в то время управлял галереей, с которой сотрудничали лучшие художники; это была конечная остановка, — рассказывала Ли. — Куда я могла переместить наследие Поллока после галереи Джениса? От него просто некуда было идти»[667].

Одно за другим она заключала соглашения с галеристами, но потом все отменяла. Наконец, собравшись с силами, она вошла в кабинет Сидни. «Я просто войду, скажу: “Я немедленно забираю все картины Джексона”, — и уйду, так как я совсем не была уверена, что смогу настоять на своем, если он начнет возражать или уговаривать меня не делать этого, — вспоминала потом Ли. — Так я и поступила». Она просто объявила Дженису, что хочет сама управлять наследием Джексона, и не стала ничего объяснять.