Женщины Девятой улицы. Том 3

Он был шокирован и предложил все обсудить. Я никогда в жизни не носила наручных часов — у меня пунктик по этому поводу, поэтому взглянула на голое запястье и сказала, что мне очень жаль, но у меня назначена встреча и мне нужно идти. Он, конечно, отлично видел, что у меня нет никаких часов. Я встала и вышла. Я вошла в лифт и поехала вниз, все еще на своей волне; понятно, что никаких встреч у меня не было. Оказавшись на 57-й улице, я остановила первое попавшееся такси, и водитель спросил, куда ехать. Тут я вспомнила, как один друг говорил, что собирается в спортзал культуриста Вика Тенни на пересечении 40-й улицы и Лексингтон-авеню, и просто назвала этот адрес — только не спрашивайте меня, почему… Таксист остановился, я вышла; там было много красных стрелок, на которых написано «Вик Тенни», — я там раньше никогда не была. Я последовала по стрелкам и оказалась у дверей какого-то кабинета. И сказала секретарше: «Я хочу стать членом вашего спортклуба — пользоваться вашим тренажерным залом». Меня провели в кабинет, где за столом сидел какой-то человек, который начал рассказывать мне о ценах на абонементы. Я услышала, что могу посещать тренажерку в течение одной недели, или месяца, или года, но можно выбрать и пожизненное членство, и я сказала: «Хочу этот вариант»… Следующее, что я помню, — я в спортзале, осматриваю его, а мне говорят, что нужно купить спортивный купальник и приходить на следующий день. И знаете, я все это проделала: вышла на улицу, купила купальник, явилась в спортзал и, уже оказавшись там, подумала — что я тут делаю? Как я сюда попала?.. Потом, хорошенько обдумав ситуацию, я поняла, что тогда случилось с точки зрения психологии… Я забрала картины Джексона из галереи Джениса и на подсознательном уровне понимала, что теперь мне потребуются очень крепкие мышцы[668].

Ли успела сходить в тот тренажерный зал всего раза три-четыре, а потом он закрылся. Но за это время она действительно набралась сил, в которых так нуждалась. «Я тогда просто сделала то, что сочла нужным, и это было оскорбительно для многих людей, которые предпочли бы, чтобы я сделала то, что было нужно им, — сказала потом Ли. — Это и правда довольно оскорбительно, когда тебе говорят: “Руки прочь”. А услышать такое от женщины — обида непростительная»[669].

Ли однажды сказала: «Вся моя стервозность, все мои силы, все мои противоречия, вся моя ненависть — всё, за что я отчаянно цепляюсь в жизни, способствует выработке в моем организме адреналина, и это очень хорошо»[670]. На фоне сложностей и горестей, связанных с предательством и уходом Джексона, в творческом плане тот год стал одним из лучших в жизни Ли.