Женщины души моей (ЛП)

Уничтожение свойственной мне навязчивой дисциплины не произошло в одночасье, на это мне потребовались годы. На терапевтических сеансах и скудных духовных практиках я научилась говорить своему суперэго, мол, иди к чёрту и оставь меня в покое, я хочу наслаждаться своей свободой. Суперэго — далеко не совесть; первое наказывает нас, а вторая ведёт по жизни. Я перестала обращать внимание на живущего внутри меня управляющего, навязывая голосом моего деда такие черты, как уступчивость и исполнение. Полная трудностей гонка в гору осталась позади, теперь я спокойно прогуливаюсь в пределах своей интуиции, оказавшейся наилучшей окружающей обстановкой для написания литературных произведений.

Мой первый роман, «Дом духов», опубликовали в 1982 году, когда уже почти закончился бум латиноамериканской литературы, как называли великолепные книги знаменитых писателей континента. Бум считался мужским феноменом. Латиноамериканских писательниц игнорировали критики, профессора, студенты-литераторы и издатели, которые публиковали их незначительными тиражами, не давая надлежащей рекламы и не способствуя распространению. То, что мой роман приняли, стало для меня совершенной неожиданностью. Говорили, что он произвёл фурор в мире литературы. Вот тебе раз! Внезапно стало ясно, что читающая романы публика — в основном женщины. Существовал имеющий немалое значение рынок, ждущий, пока издатели раскрутятся и выйдут на новый уровень. Так они и сделали, и спустя тридцать с лишним лет публикуется огромное количество художественной литературы, авторов которой — и женщин, и мужчин — примерно одинаковое количество.

И вот наступил подходящий момент отдать дань памяти Кармен Балселлс, ещё одной незабываемой женщине, которая помогла мне продвинуться по жизненному пути. Кармен, знаменитый литературный агент в Барселоне, — нежная мать почти всех великих писателей эпохи бума и множества других испаноязычных авторов. У неё намётан глаз на некоторые достоинства литературных произведений, которые она сумела разглядеть в моём первом романе и добиться его публикации сначала в Испании, а потом и во многих других странах. Этой женщине я обязана всем, чего я достигла в непростом, если не сказать, странном писательском ремесле.

Я была никому не известной женщиной, написавшей первый роман на кухне её квартиры в Каракасе. Кармен пригласила меня в Барселону на презентацию книги. Мы с ней были совсем незнакомы, а она отнеслась ко мне как к знаменитости. Она организовала у себя дома большую вечеринку, чтобы представить меня интеллектуальной элите города: критикам, журналистам и писателям. Я никого не знала, была одета как хиппи и совершенно не соответствовала месту, в котором тогда находилась, но она успокоила меня всего лишь одной фразой: «Здесь никто не знает больше тебя, мы все просто импровизируем». Её слова напомнили совет, который не раз повторял мне дядя Рамон: «Запомни, все окружающие боятся ещё больше, чем ты».

На том ужине я в первый и последний раз увидела русскую икру и половник супа. За столом она подняла бокал, чтобы произнести тост за мою книгу; именно в этот момент неожиданно погас свет, и мы оказались в темноте. «Духи этой чилийки пришли выпить с нами. За здоровье!» — сказала она, ни секунды не сомневаясь, словно отрепетировала заранее.

Кармен была моей наставницей и подругой. Она сказала мне, что мы не подруги, что я только её клиент, а она — мой агент, нас объединяли только деловые отношения, но это было далеко не всей правдой. (Также было неправдой, когда она говорила, что предпочла бы быть объектом плотских желаний мужчин. На эту роль я не могу себе представить кого-либо более одарённого, чем она.) Кармен всегда была рядом в самые значительные моменты моей жизни: начиная с болезни Паулы и до браков-разводов — она, безусловно, всегда была рядом.

Эта женщина, способная противостоять самым заядлым головорезам, советовалась с астрологом, верила экстрасенсам, гуру и различной магии, была эмоциональной и могла легко заплакать. Она плакала столько, что Габриэль Гарсиа Маркес посвятил ей одну из своих книг: «Кармен Балселлс, омытой слезами».

Её щедрость не знала разумных границ. Она отправила моей матери в Чили восемьдесят белых роз на соответствующий юбилей и букет из девяноста девяти дяде Рамону на его день рождения. Она никогда не забывала эту дату, потому что оба родились в августе в один и тот же день. Однажды она подарила мне полные чемоданы с одеждой от Виттона, потому что мои вещи казались ей обычными и старомодными. Их у меня украли в аэропорте Каракаса, а я успела надеть их только раз, но я не рассказала об этом Кармен, потому что она вне всяких сомнений купила бы мне эти вещи заново. Она присылала мне столько конфет и шоколада, что и по сей день я, как правило, нахожу сладости в своём доме, причём в самых неожиданных местах.