Женщины гребут на север. Дары возраста

Во время этой поездки мы устроили ночлег у воды, забредали в самые густые старые леса или джунгли, какие попадались на пути. Мы останавливались на территории Олимпийского национального парка, а затем отправились на остров Ванкувер. Первые две ночи нежились в избушке в Калалок Кэмпграунд Олимпийского национального парка. Мы забрались на утес, возвышавшийся над покрытым туманом пляжем, заваленном выброшенными на берег деревьями и ракушками. Сразу после прибытия я отправилась бродить по пляжу в одиночестве. Там было пусто — только я и чайки, — но, проходя по линии прибоя, я заметила надпись «СЕЙЧАС», которую кто-то крупными буквами начертил на песке у воды. Слова от Бога в вышине были как нельзя кстати. СЕЙЧАС — именно сейчас я хотела прожить ближайшие одиннадцать дней, не обращаясь к прошлому и не беспокоясь о будущем, а погружаясь в свои чувства и наслаждаясь происходящим в данный момент.

В ту неделю мы наблюдали за приливами и находили морских звезд, анемоны и крабов-отшельников. Ночью любовались закатом над Тихим океаном, потом разводили огонь у нашего домика и слушали океан, готовый обрушиться на нас через открытую дверь.

По утрам мы готовили бутерброды, наливали в бутылки воду и отправлялись в дальний дремучий лес или джунгли. Мы брели миля за милей в бликах солнечного света, окруженные тишиной и сотнями оттенков зеленого. Со временем научились узнавать болиголов, пихту, ель Дугласа и красный кедр — священное для местных жителей дерево.

По вечерам мы ужинали в маленьких кафе, часто за столиками на улице, иногда у воды. Однажды вечером в кафе под названием «Волк в тумане» в Тофино я сказала Джиму: «Мы сюда никогда не вернемся».

В тот момент я вкладывала в эту фразу прозаический смысл. Было маловероятно, чтобы мы когда-нибудь снова оказались в этом кафе прекрасным сентябрьским вечером. Но позднее я поняла, что в этой фразе заключен и более глубокий смысл. Нам было за шестьдесят, но в тот момент мы были здоровы, счастливы друг с другом и довольны жизнью. Вроде и все наши друзья, родные тоже в порядке. У наших детей все хорошо в семьях и на работе. Внуки любили нас и в основном вели себя хорошо. Тот вечер в Тофино и поздний сентябрь были озарены для нас золотым светом.

Но мы старели, то же происходило с нашими друзьями, родными, двоюродными братьями и сестрами. Когда мы с ними встречались позднее, обсуждали проблемы с давлением, уровнем холестерина и то, как мы ходим по врачам. Вероятно, скоро у многих наших близких начнутся серьезные проблемы со здоровьем.

Но в тот вечер в Тофино тяготы старения казались далекими. А радость жизни ослепляла — у нас было время для тех, кого мы любили, для чтения, любимой и желанной работы. Так радуются жизни дети и те, кто умеет жить неспешно. В тот момент мы с Джимом понимали, как это ценно.

Со временем нам пришлось пройти через трудности. Наш брак не был безоблачным: я не могу с уверенностью заявить, что мы созданы друг для друга. Но в тот вечер на нас снизошло блаженство. Было так хорошо отдохнуть, особенно учитывая, что мы знали: это ненадолго, скоро на нас обрушатся холод и мрак.

Когда я пишу эти строки, мне вспоминаются лисицы, живущие недалеко от нашего дома. Они вместе охотятся и добывают пищу, каждую весну воспитывают детенышей. Что еще важнее, в зимние вьюжные ночи они сворачиваются клубком в своей норе, даря тепло. Семейные пары, долго живущие вместе, похожи на этих лисиц и точно так же, как они, защищают и согревают друг друга.

Словами не описать, как важно со временем найти кого-то, кто выслушает, когда трудно, поддержит, если тяжело на душе, и поможет пережить несчастье. Это священный дар, который нисходит на нас, как лунный свет. Шэрон Зальцберг так написала об этом: «Подлинная любовь — наша способность, природный дар, помогающий нам установить глубокие взаимосвязи с другим человеком».

Глава 16 Семейная лодка

Назовите это кланом, назовите это системой полезных связей, племенем или семьей. Как бы вы это ни назвали, кем бы вы ни были, это вам нужно.

Джейн Говард

Семейная жизнь! Организация Объединенных Наций — детский лепет по сравнению с нервотрепками и необходимостью понимать и прощать, которые существуют в каждой семье.

Мэри Сартан

Когда заканчивалось последнее лето ее жизни, Эвелин попросила Кестрел позвать братьев, живущих в Калифорнии, и приехать к ней домой. Эвелин объяснила, что хотела бы собрать всех детей и повидаться с ними в последний раз. Кестрел много лет не видела братьев, да и не желала видеть, но позвонила им немедленно. Когда они быстро назначили дату приезда, Кестрел удивилась чувству признательности и облегчения, которое испытала тогда.