Женщины и мужчины

Потом ботинки ставились у входной двери. Ставились аккуратно, параллельно, даже шнурки растягивались вдоль ботинок, подчеркивая эту параллельность. После этого ботинки объявлялись готовыми для следующей прогулки.

Гулял старик всегда по одному маршруту. Он шел к окраине городского пляжа, где на берегу лежали огромные серые валуны. Долго стоял там, наблюдая за волнами, которые то шипели на крупной гальке, то разбивались в брызги, если доползали до камней. Часть брызг попадала старику на лицо, но он не вытирал их, а смотрел на белую пену, темную воду и думал. В этом месте он думал всегда об одном и том же: о своих дочках, общение с которыми ограничивалось открытками к дню рождения, о здоровье, которое уходило с каждым днем, и о женщинах, которые прошли через его жизнь и куда-то навсегда исчезли.

У него было много женщин, когда он был стройным, подвижным, черноволосым, с тонкими чертами лица. Сейчас он не строен, не подвижен, не черноволос, а все черты лица просто утонули в глубоких морщинах и раздувшемся бугристом носу. Он старался не смотреть на женщин, чтобы не увидеть жалость в их взглядах, сторонился своих давних знакомых, чтобы не видеть их постаревших лиц, в которых, как в зеркале, узнавал себя. Ему было комфортно только дома, где он был уверен в своем одиночестве, и тут, на краю пляжа, куда почти никто не приходил, опасаясь летом порезать ноги о разбитые бутылки, а в несезонье опасаясь наткнуться на тех, кто эти бутылки разбивал.

Старик никого не боялся. Он брал с собой деньги, но ровно столько, чтобы хватило на небольшой набор продуктов, которые он покупал на обратном пути в маленьком магазине возле своего дома. Иногда он видел компании, пьющие пиво по утрам у его камней, но они не обращали на него особого внимания, хотя в его присутствии явно старались быстрее закончить свой утренний опохмел.

— Даже им я мешаю жить, — думал старик, глядя на волны и вдыхая запах влаги и водорослей.

Иногда его одиночество нарушалось. Он вспомнил, как однажды тихим летним утром он стоял на берегу, смотрел на серую гладь, тянувшуюся до самого горизонта, и вдруг услышал чуть дребезжащий женский голос.

— Я вижу, вы любите сюда приходить. Я тоже тут бываю на прогулке, но потом всегда пью кофе вон в том кафе.

Он оглянулся, увидел старушку с аккуратно уложенными седыми волосами и с толстым слоем косметики на маленьком личике. Старушка была в белом плащике, вышедшем из моды лет двадцать тому назад, ее шею прикрывал розовый капроновый шарфик.

Старик долго смотрел на нее, пытаясь понять, зачем она здесь, почему она с ним разговаривает и почему так смотрит на него.

— Простите, — сказал он, слегка поклонился и пошел в сторону своего дома.

Старик шел быстрыми шагами, словно пытаясь убежать от своих горестных мыслей.

— Нет, только не это! — шептал он. — Просыпаться каждое утро и видеть рядом на подушке свое отражение, свою старость, свою ненужность, свою близкий конец…

К смерти старик относился спокойно. Он больше боялся болезней и немощи. В церковь он не ходил, но верил, что его душа будет бессмертна, иначе зачем появились на Земле люди, зачем они приобрели столько знаний. Умирать и уносить все с собой — это глупейшее расточительство для природы. Обязательно должно быть место, где эти знания будут использоваться, а значит, за последней чертой есть еще что-то неведомое и не такое страшное, как болезни и сознание своей бесполезности в этом мире.

Мысль о бесполезности своего существования его преследовала дома. Он всегда жил экономно, и у него были деньги. Да и его двухкомнатная квартира у озера, наверное, стоила немало. Он не хотел думать, что кто-то ждет его смерти, чтобы всем этим воспользоваться. Он хотел что-то делать, чтобы ощущать себя нужным сейчас, а не когда он будет лежать среди букетов цветов.

Всю жизнь он проработал инженером в одном НИИ, придумывал новые приборы для измерения магнитного поля, но всегда получалось так, что все его задумки, даже доведенные до рабочего макета, были уже давно воплощены в заграничных приборах, меньших размером, изящнее и выполняли измерения быстрее и с большей точностью.

Перед пенсией его позвал к себе на работу приятель, который начал производить портативные приборы для измерения количества нитратов в овощах. Прибор был маленький, помещался в небольшой сумочке и позволял хозяйкам быстро определять, насколько врут продавцы на рынке, говоря, что, кроме перегноя, для этих овощей никакие удобрения не использовались. Приборчик хорошо продавался, они с приятелем внезапно разбогатели, старик купил себе квартиру, отдав старую «однушку» старшей дочке, и еще сумел собрать заметную сумму в долларах, которые спрятал дома в хитрых тайниках. Это позволило ему пережить все кризисы. Его приятель положил деньги в банки, обещавшие высокие проценты, но банки лопнули. Он долго пытался получить хоть часть своего богатства назад, стал пить и однажды внезапно скончался от сердечного приступа.