Женщины Иномирья. Половое превосходство

— Минерал? — Задумчиво произнесла Тринадцатая. — Мы называем его Белым коралловым, он с океана. Поражена твоей наблюдательностью.

— И вы добываете его специально для воинов, что находятся в Солнечной системе? Поясни мне этот момент, — завёлся землянин, игнорируя комплимент.

— Да… Собираем, высушиваем и производим препараты. Но к чему ты клонишь?

— А сами вы употребляете его здесь?

— На Радуге большой единый океан занимает семьдесят пять процентов поверхности. Все наши реки солёные, как и озёра, они тоже связаны с океаном в единой водной системе планеты. У нас не бывает дождей, только влажные туманы. Мы получаем пресную воду путём фильтрации от соли, но не минеральных элементов. Белый коралл присутствует во всей нашей воде. Поэтому да, мы его употребляем, Максим. И к чему ты ведешь?

— А сможешь ли ты сделать так, чтобы какая — то часть вашего населения перестала его употреблять? — Прошептал Макс заговорчески, склонившись к уху собеседницы.

— Не поняла, — отшатнулась бабуля.

— Ваша беда не фригидность, а её источник, — дал ещё одну подсказку Макс. — Если его не будет, вы начнёте любить. Я предположил это, когда переспал с вашей Двести девятнадцатой, которая не употребляла жёлтые пилюли. Признаюсь, что на корабле заменил Саре препараты на простые болванки и получил результат уже через несколько дней. Девушка стала чувственней и внимательней ко мне, возможно, полюбила. Я… надеюсь, что эти чувства ко мне искренни. Эх… Так вот. Если у тебя хватит сил и возможностей провернуть что — то подобное в стране, ты получишь женщин, что любят мужчин, а не презирают их и всё, что с ними связанно.

— Как же это просто звучит, — произнесла Тринадцатая и рассмеялась.

— Не веришь? — Обиделся Макс. — Что смешного?

— Я старая дура, вот что смешного.

— Не переживай, все вы женщины — дуры, — выпалил Макс. — Потому что счастье таких и ищет.

Тринадцатая проглотила остатки смеха и посмотрела на землянина строго. Но хмурится долго не могла, ибо мысль поймала верную.

— Сейчас бы отвесила тебе подзатыльник, как внучке своей, да рука не поднимается. Потому что вижу, что ты прав, оказывается.

— Прав — то прав, да Саре этим не поможешь. Не могу я её оставить.

— По тебе ещё не решили, а ты о своей подруге думаешь. Она сама виновата. Возомнила себя великим воином — мстителем, да получила подзатыльника от мужчины. Детство своё я помню, отец при нас ещё был. Слово его законом в доме считалось. И меня воспитывал: как гаркнет, и вся моя спесь сходила на нет. А эти молодые девицы взращены в пробирке, думают лишь о том, как карьеру строить и силами меряются только с другими такими же. Мужская сила им не ведома.

Тринадцатая выдохнула горько, сгоняя грустные воспоминания, и откланялась с мыслями о том, как же коварен и умен этот землянин! А ведь дело ж говорит.

* * *

Лена пришла навестить Сару на следующий день после приговора. И не встретила недружелюбия, которого очень опасалась. Сто третья была подавлена настолько, что отчаялась и пыталась собрать остатки сил лишь на то, чтобы продержаться хотя бы до наказания достойно.

— Я не вынесу, — призналась Сара шёпотом, не виня больше подругу ни в чём.

Она сидела на койке с ногами, свернувшись калачиком и выглядела так жалко и слабо, что было больно смотреть.

— Мы что — нибудь придумаем, у нас ещё есть время, — утешала Лена, стоя у прутьев камеры.

Сара казалась ей сейчас самым родным человеком. И хотелось обнять её, как на корабле, ласкать и целовать. У бывшей охотницы текли слёзы, и она не могла их остановить. Она даже не знала, как может поддержать своего друга, боялась, что та возненавидит её за всё. И если не сейчас, то после…

— Мне поможет Первая, — прошептала Сара, уставившись блестящими зелеными глазами в сочувствующую подругу. — Найди её.

— Она пропала ещё десять лет назад, и никто не знает, что с ней. Ты ведь сама всё понимаешь.

— Понимаю, — прошипела вдруг Сара со злостью стиснув зубы. — Я понимаю, что мне конец. И я сама пришла сюда. Дура… на что надеялась?

— Есть ещё время, — повторила Лена шёпотом, надеясь лишь на чудо.

— На Площадь позора придут все, — выливала все свои страхи осуждённая, уводя взгляд к босым ногам. — Все мои враги. И те, кого я обставила в академии, и те, кого побеждала на турнирах. Над кем смеялась и чьё самолюбие уничтожала прилюдно. Лира, Меран, Жеридей…

Воительница перечисляла имена и её трясло всё больше и больше. С именами приходили и минувшие события, в которых Сара тешила своё самолюбие, унижая просто ради забавы соперниц, или нанося позорные поражения на поединках. Когда — то она обставила всех, её рвение было замечено и отмечено прилюдно. Её хвалили, превозносили и ставили в пример. Она помнила угнетенные, ядовитые гримасы своих соперниц и смеялась им в лицо, получая Второй круг. Лучший воин, самая красивая и неприступная. За ней бегали богатейшие женщины, предлагая отношения. Но Сара лишь тешила своё самолюбие, смотрелась в зеркало, мастурбируя на собственную красоту.

А теперь испытание Сафы убьёт в ней красоту, достоинство, честь.