Женщины, которые меня… научили готовить

Второй раз ошибаться в Лас-Америкас мне не хотелось. Жить на Тенерифе, самом крупном острове Канарской гряды, в обычном отеле для туристов нельзя. Тогда все прелесть этого места так и останется для вас в периметре отеля, или, в лучшем случае, будет дополнена пространством экскурсионного автобуса.

На Тенерифе надо жить в съемной квартире. Или, в крайнем случае, в апартаментах, коих испанцы понастроили тут великое множество. На любой вкус и кошелёк.

Чем более человек упрощает свою жизнь, тем доступнее ему всемирные законы; одиночество, бедность, слабость просто перестают для него существовать.

Апартаменты Stella Park, открытые представителями греческой диаспоры, отвечали моим пристрастиям почти на сто процентов. Во-первых, они расположены далеко от пляжей, а значит, не подходят для любителей овощного отдыха с детьми. Есть надежда на тишину.

Во-вторых, в них всего семь номеров, причем, даже не номеров, а маленьких домиков, объединенных друг с другом общей стеной.

И, наконец, в-третьих, общий зеленый дворик в котором тебе никто не мешает. Сиди, пиши, мечтай, ешь, пей…

Обычно, в это время года на Канарах немного людей. До каникул еще далеко, солнце не столь обжигающе, а вода почти так же холодна, как и в Питере. Самое время для тихого созерцательного отдыха.

* * *

Получив ключи от седьмого номера, я с удовлетворением отметил, что хозяйка (естественно, Стелла) выделила мне угловой домик, одна сторона которого упиралась в забор. Чистый дворик, цветы, заботливо высаженные Стеллой вдоль дорожки, кристально чистый бассейн – всё это говорило о том, что хозяйка с любовью относится к своему делу. Немного подпортило общее впечатление наличие двух пар обуви перед дверью 6-го номера. Неужели все пять остальных тоже заняты? Я специально прошелся по дорожке, вглядываясь в окна соседских домиков, пытаясь найти в них признаки жизни. Больше гостей не было…

«Вот и благодари после этого Стеллу», – подумал я, и сразу критически осмотрел территорию. Цветы показались мне уже не столь ухоженными, дорожку можно было и подмести, да и дурацкие фарфоровые лягушки во фраках, расставленные напротив каждого бунгало, говорили о плохом вкусе немолодой гречанки. Но делать было нечего, оставалась надежда, что владельцы обуви окажутся тихими соседями.

В этот день я их так и не встретил. Вернувшись вечером после обязательного для Лас-Америкаса променада, я вновь столкнулся лишь с обувью моих загадочных соседей. Открыв дверцу холодильника, стоявшего во дворе, я среди немыслимого количества немецкого баночного пива, заметил целый пакет с маленькими бутылками. Он занимал всю полку на дверце холодильника и места для моей недопитой в ресторане бутылки вина, не было. «Образцы греческого вина», – раздраженно сделал я вывод и решительно сдвинул их в сторону. В конце концов, у Стеллы должен быть свой холодильник.

Ночь разделилась для меня на две фазы. Первую часть ночи мой мозг, спровоцированный новозеландским совиньоном, рисовал во сне яркие бесформенные облака, по которым бежали симпатичные девушки в купальниках. Они срывались с облаков в море, в котором плавал второй я. Почему второй? Да потому что первый наблюдал за этим «девкопадом» со стороны, откуда-то из облаков. Так вот, стоило второму мне подплыть к самой симпатичной, падшей в прямом смысле слова, девушке, как откуда-то сбоку раздался ужасающий хрип огромного синего кита. Проснувшись, я в ужасе вращал глазами, пытаясь понять, свидетелем какого катаклизма я окажусь в ближайшие минуты. Знаете, так иногда бывает. Просыпаешься от какого-то шума и первые пару секунд вообще не понимаешь, где ты и что сейчас произойдет. Но в том, что что-то произойдет и это будет страшно, ты уверен. Лежишь и ждёшь… Так вот, пролежав в полной тишине несколько секунд, и, убедившись, что земля не разверзлась, судный день не наступил, я попытался логически объяснить себе причину пугающих звуков. Часы показывали половину третьего утра, я был в домике один, кроме меня в отеле… Конечно! Шестой номер! Хозяин мужских мокасин, стоявших у входа, храпел так, что зоолог мог бы написать диссертацию на тему «Удивительные и пугающие звуки природы».

Он булькал, огрызался на свое же бульканье, скрежетал и отбивал чечетку зубами, свистел легкими, трубил ноздрями, миксовал все эти звуки, добиваясь совсем уж фантасмагорических комбинаций. Раз в минуту он замирал, и у меня начинала рождаться счастливая мысль, что он захлебнулся, оглох или просто умер. Но как тут же выяснялось, он просто мысленно переворачивал во сне ноты и начинал свою какофонию с новой страницы.