Женщины – наше всё (лучшее) том 2

Следующий суд тоже стал знаменательным в моей памяти. И снова я присутствую на очередной сунтуке. Хуан и Хуана, профессионально ставшие секретарями и судебными приставами, деловито рассаживали племя, каждый член которого повторял:

– Мы полагаемся на твою мудрость и справедливость, о Путешественник!

Меня посадили на самое почетное место, чтобы я своим присутствием придал этому событию особую торжественность. Доверие ко мне было высокое, и я сам положил на обе чашки весов Фемиды требование к себе: провести следствие по всем правилам юриспруденции без всяких скидок на отсталое общество, как вёл бы его в России и в любой другой цивилизованной стране, а вынесение приговора должно стать моей визитной карточкой.

Хуан изложил суть дела:

– Вся деревня жужжит, как потревоженный улей. Один туземец украл у другого набор из иголок, ниток и пуговиц. Этот случай пришелся на пору рождения у вора дочки. Изобличив того в краже, истец не нашел ничего иного, как потребовать только что родившуюся девочку себе в возмещение, как будущую жену.

Снова интереснейший неординарный случай.

– Так вот в чем дело? – выслушав, сказал я. – Уважаемые туземцы племени масоку! Вы не ошибаетесь во мне, я постараюсь приложить все силы, чтобы без жалости и снисхождения к виновному, сообразуясь принципами справедливости и разумности отстоять в суде ваши интересы и разрешить эту ситуацию.

Все приготовились слушать меня, проявляя при этом знаки величайшего уважения и почтительности. Я задал некоторые наводящие вопросы:

– Истец, это так?

– Да, – ответил он.

– Ответчик, это так?

– Нет, – ответил он.

– Истец, ты мотивируешь это тем, что если бы вор не украл у тебя набор иголок, ниток и пуговиц, у тебя бы родилась девочка, а не у него?

– Да, это так.

– Почему ты так решил?

– А как иначе! У меня жена была на сносях. Он украл набор. Узнав это, она неудачно разрешилась от бремени.

– Ответчик, что ты скажешь в своё оправдание?

– Всё было не так. Я принес домой набор – жена от радости сразу удачно родила.

Внимательно прислушивающийся к разговору вождь Нь-ян-нуй спросил:

– Истец, зачем тебе чужая девочка?

– Она не чужая, теперь она моя дочь, а как встанет на ноги, будет моей женой, – ответил тот.

С мест посыпались выкрики:

– Иголки, нитки и пуговицы убивают ребенка!

– Иголки, нитки и пуговицы помогают рожать!

Вторых выкриков было больше, и они заглушили первые.

Я нарисовал для себя следующую картину: большинство туземцев были на стороне истца, искренне веря в то, что иголки, нитки и пуговицы служат рождению детей, а, не наоборот, их умерщвлению. Как захотелось в этот момент обратиться к своим соотечественникам со словами: “Внимайте! Не делайте ошибок! Преклоняйтесь перед информацией и благоговейте перед знающими людьми! Живите в цивилизации! Если поймете это, тогда будете доверять только чувству, больше ему, чем прагматичному разуму, уводящего вас в никуда, в сторону, в пропасть!”

Как я не хотел, чтобы туземцы знали, как не скрывал от них истинное предназначение наборов, но этот последний случай дал мне основание окончательно убедиться в том, что туземцы не такой уж простецкий народец, как кажется на первый взгляд. Хоть и глубоко заблуждающийся, но уже догадывающийся о причастности наборов к деторождению, вкладывающий в них определенный смысл. Я с ужасом осознал, что в зачаточные мозги туземцев проник вирус познания. Ещё немного, и они окончательно раскроют все мои секреты влияния на них.

До этого я часто наблюдал любовные утехи у туземцев. По существу, подобные сценки – это пасторальные картинки, связанные с веками устоявшимся укладом жизни, который не берут ни время, ни глубочайшие изменения, в корне происходящие в мире, ни наличие постороннего фактора, каким являюсь я.