Женщины принца Сигваля

Оливия немного отстраняется, смотрит на него. Она слишком ревнива, да? Но с таким человеком, как Сигваль, можно ли не ревновать? Говорят, нет женщины при дворе, с которой бы он не спал. Включая королеву. И то, как Исабель смотрела на него сегодня, как смотрела на Оливию — говорит само за себя.

Но сейчас… он был с кем-то?

Слишком ревнива.

В дороге так просто было поверить, что она единственная для него. Но здесь…

Пожимает плечами.

— Все хорошо, — говорит тихо.

Возможно, ей только кажется. Или духи его сестры? Вряд ли, Ньяль, еще не достаточно взрослая… Сейчас не время. Она сама весь вечер гуляла с другим мужчиной, но это ведь не значит ничего?

— Я просто устала, — говорит он а. — Долгий день.

Он не верит. Но и не настаивает.

Выяснения отношений ему тоже нужны меньше всего.

— Завтра придет портной, — говорит он. — Я хочу попросить — будь немного посдержаннее в своих пожеланиях, ладно? Без шинайского шелка и ниойской золотой парчи. Я не стану ограничивать тебя, на твое усмотрение, это твоя свадьба. Но все же… И я не только о платье, но и обо всем остальном. У нас пустая казна, и долгов куда больше, чем мы в состоянии расплатиться.

Он вздыхает, хмурится.

Исабель в платье из тонкого легкого шинайского шелка стояла на крыльце. И не на свадьбе, а просто так. Королева. Ей позволено?

Сигваль получил с отца огромную сумму денег…

Долги?

Вряд ли дело в жадности. Она сама слышала от отца, что дела в Остайне плохи, и остайский король уже не знает, что заложить… и даже эта война — лишь повод…

— Хорошо, — тихо говорит она.

Сигваль хмурится. Все это нравится ему не больше, чем ей. Он не король и не может решать всего. Не может взять деньги из ниоткуда.

Он берет ее за руку, осторожно гладит большим пальцем.

— Я постараюсь что-нибудь придумать, — говорит почти обреченно.

Вдруг вскакивает, вспомнив о чем-то, бежит к себе.

— Сейчас, Лив, подожди немного.

Он уходит, а потом возвращается, так же бегом, держа в руках небольшую шкатулку. С воодушевлением.

— Вот, — говорит он. — Хотел отдать перед свадьбой, но, возможно, это поможет выбору платья. У вас там свои женские тонкости. Открой.

Лив открывает.

Боже мой… Такая красота…

— Это принадлежало моей матери, — говорит Сигваль, и улыбка впервые касается его губ. — Теперь твое. Хочешь примерить?

Ожерелье с крупными сапфирами и мелкими брильянтами по краю, удивительно изящная работа. И даже поверить сложно…

— Мне? — почти испуганно говорит она.

— Ты ведь станешь моей женой, — говорит он. — Теперь это твое по праву. Нравится?

22. Исабель, новое платье

Тот же вечер, чуть ранее

— Я знала, что ты придешь, — Исабель ждет его.

Она знает, как роскошна сейчас в новом платье нежно-голубого шелка, с полуоткрытыми плечами, как он любит. И даже аромат духов — не слишком утонченный, цветочный, которым она пользовалась раньше, давно, только приехав в Таллев. Это напомнит ему. Исабель точно знает, что делает.

— Чего ты добиваешься? — холодно говорит он.

— Подойди…

Она стоит в глубине комнаты, у окна, закатные блики мягко играют переливами шелка. Огонек свечи поблескивает в ее глазах. Для свечей еще рано, но свечи создают особое настроение.

Он подходит.

Но ни злости, ни вожделения, ни даже легкой ухмылки на его лице. Ничего.

— Ну, и? — говорит он. — Какого хера?

Почти обидно.

— Тебе не нравится? — удивляется она.

Он делает еще один шаг к ней, и теперь стоит совсем близко, почти касаясь.

— Ты ведь не совсем дура, Иса. Ты сделала это не для меня. Чья это была идея? Тифрида? Муррея?

Она вздрагивает.

— Ты получил кучу денег с Бейоны! Разве я не могу позволить себе такую малость?

— Малость? Или ты думаешь, если Рикард Муррей дал тебе лично, из своего кармана, то это ничего не значит? Ему понравилось платье?

— Как ты смеешь! — вспыхивает она.

— А разве это не так? — холодно удивляется Сигваль. — Его люди по всему замку. Мирок уже не доволен, банку нужны гарантии. Я уже говорил с Гверо.

— Гверо? Как смеют эти люди указывать нам? Какое им дело, до того, какие платья я шью?!

— Миром правят деньги, а не короли, Иса. И дело не в платье. Если бы Рикард отсыпал тебе денег исключительно за то, как ты хороша в постели, я бы не стал возражать, это было бы твое дело, Рикарда и моего отца. Но все намного сложнее, к сожалению.

Исабель бледнеет.

— Как ты смеешь! — хочется убить его. — Я не спала с ним!

— Жаль, — говорит Сигваль. Так искренне и так презрительно, что Исабель срывается.

— Ублюдок! — с размаху бьет его по лицу.

Сигваль слегка морщится, облизывает губы. Чуть-чуть выступает кровь сбоку на губе, капелька.

— Через две недели, сразу после моей свадьбы, ты уезжаешь в Форкун, — Сигваль говорит спокойно и равнодушно, словно ничего не было, никакой вспышки. — Можешь собирать вещи. И если за эти две недели ты выкинешь еще что-то подобное, я…

— Трахнешь меня во дворе перед всеми? — Исабель не дает ему договорить. Подается вперед, совсем близко. Заглядывает ему в глаза. Его ноздри чуть вздрагивают.

— Я смотрю, ты прямо хочешь этого? — говорит он.

Ирония в его голосе.